Заявление о любви   ::   Грохоля Катажина

Особенно перед дождем болела. Я когда-то упала и страшно ударилась о печку. Стас меня толкнул. Его как раз в тот день из столярной мастерской, где он тогда работал, уволили. Пришел пьяный. Не понимал, что делает. Трудно мне было одной рукой все в доме делать. Его порой угрызения совести мучили. А потом кричал, что я притворяюсь, будто у меня болит, хочу его, извиняюсь за выражение, доктор, негодяем выставить. Тогда я стала делать вид, будто мне не больно. Человек ведь прощать должен, не быть злопамятным. Если не мужа прощать, то кого же? Кота?

Но поскольку рука у меня болела, тяжелее мне стало домашнюю работу делать. А Стасу больше нравилось, чтобы я улыбалась. Понятно. Но с тех пор, как у меня Пятнашка появился, легче стало мне и на душе лучше. Человеку нужно о ком-то заботиться. Если бы у меня дети были, может, я к Пятнашке по-другому бы отнеслась.

Забеременела я сразу после свадьбы. Стас даже не обрадовался. Наверное, ему не очень хотелось, чтобы его жена сразу с животом была. Да и забот у него много тогда было. Только что работу потерял. Я два года ждала, доктор, надеялась, что он изменится, нужно было дать ему время. А Стас после работы взвинченный приходил. Ну и пил. Мне-то уже тяжело было уголь носить, да разве можно было его просить, он целыми днями на заработках. Только он голос повысил, я в подвал спустилась, а на лестнице оступилась и прямо на живот упала. Больше я уже не могла забеременеть.

Только после этого случая поняла, что ему небезразлично было. Пил беспробудно всю неделю, соседки рассказывали. Я-то в больнице лежала, еле спасли меня. А он, бедный, пил с горя, оттого, доктор, что я детей иметь не смогу. Что ему еще оставалось? Но меня не бросил. Хотя разве это семья — без детей?

Вы его, доктор, так сильно не прижимайте. Он беспокойным становится. Нет, я его не смогу держать, у меня пальцы плохо сгибаются. Может, вы ему укольчик обезболивающий сделаете? Жаль смотреть, как он мучается. Такая сиротская доля! Ничего не понимает, только мяучит. Не плачь, не плачь, доктор тебе поможет. Кто бы человеку помог! А руку-то я порезала. И с тех пор пальцы хуже действуют. Только вот так могу согнуть. Сильнее не получается. Это из-за Пятнашки как раз случилось. Я мясо резала, а котик мяукал и мяукал. Стас разозлился, нож схватил и на Пятнашку замахнулся. Кот под шкаф спрятался, в узенькую щелочку забился, да так, что вылезти потом не мог. Я говорю: Стас, ты что, спятил, кот ведь глупенький. Тогда Стас на меня замахнулся. Я знаю, он не хотел мне вреда причинить, разве только слегка припугнуть. Я нож-то выхватила — он острый — да пальцы и поранила. Стас, как кровь увидел, отскочил, побелел весь. Мужчины вообще вида крови не могут выносить. Едва сознание не потерял. Вызвали «скорую», в больнице мне швы наложили, но пальцы так малоподвижными и остались. Говорят — контрактура.

Бог мой, сколько Стас у меня прощения просил, как дома было спокойно! Он другой стал, хороший. А человек ведь стыдится быть хорошим. Жизнь у нас наладилась. Я ему только сказала: ты руку на Пятнашку больше не поднимай.

Нет, эта лапка у него давно такая. С самого начала. Как-то раз он со Стасом оставался и из окна выпал. Ясное дело, мужчина не досмотрит. А кот есть кот. Упал на четыре лапы. Намаялась я с ним! В больницу на Гороховскую ночью ездила. Лапка у него такая странная стала. Ночью его повезла. Стою на остановке, а там ночью очень неприятно находиться. Так вот, пришлось мне с Пятнашкой ехать — страдает ведь животное. Кто же о нем позаботится, кроме меня? С тех пор он прихрамывает. Лапку подволакивает.

Только вот исхудал он совсем. Я ему все самое хорошее покупать стала. Вот немножко сэкономлю — печеночки ему сварю. Но он все равно вялый. Пожалуйста, доктор, сделайте что-нибудь. У него, кроме меня, никого нет.