Замуж не напасть   ::   Кондрашова Лариса

— В общем, ты как хочешь, а мы сегодня прямо после уроков домой поедем!

— Конечно, приезжай! Можно подумать, я тебя домой не пускаю!

Она расстраивается от его эгоистичной непосредственности. Впрочем, ненадолго. Что с него взять: избалованный мальчишка, маменькин сынок!

На другой день звонит уже обидевшаяся Вера Александровна:

— Передай моему внуку, что, если его вдруг шиза пробьет, как он сам говорит, вернуться он не сможет. Я взяла квартиранток — теперь у меня в доме живут две студентки!

— Хорошо, мама, передам, — примиряюще говорит Евгения.

— Бабуля обиделась? — уточняет Толян.

Вечером после ужина каждый занимается своим делом. Мальчишки гоняют на компьютере очередной диск, Толян читает, а Евгения перебирает струны. Выбранное стихотворение Марины Цветаевой на ее музыку никак не ложится, и она погружается в задумчивость, а придя в себя, замечает внимательный взгляд Толяна, рассматривающего ее из-под опущенных век…

Он все время всматривается в нее, вслушивается в интонации ее голоса — не выкажет ли Евгения возмущения или раздражения? Каждую минуту он помнит и страдает от того, что не ходит, хотя и врач-кореец подтвердил: улучшение может наступить в любой момент.

Увлекшись каждый своим занятием, они оба вздрагивают, когда звонит дверной звонок. Евгения идет к двери и слышит вслед:

— Глазок!

Он все боится, что она забудет посмотреть и откроет дверь… кому-нибудь не тому! Толян сразу напрягается, когда Евгения возвращается на цыпочках, побледневшая, и говорит шепотом:

— Тот самый милиционер, помнишь, который замком скрежетал!

Толян в считанные секунды оказывается в коляске, и в руке его мелькает откуда-то взявшийся револьвер. Он ставит коляску так, чтобы ее не сразу увидели в открывающуюся дверь, и кивает:

— Открывай!

— Лопухина Евгения Андреевна? — спрашивает милиционер. — Я — ваш участковый, старший лейтенант Вершинин. Мы можем поговорить?

— Прошу вас!

Милиционер недоуменно оглядывается на катящегося за ним вплотную Толяна и медлит проходить в кухню.

— Это мой муж, — успокаивает его Евгения. Участковый пожимает плечами: мол, чего только не бывает!

— Знакома ли вам гражданка Конкина Лидия Николаевна? — примостившись у кухонного стола, спрашивает он.

— Это не моя соседка сверху? — морщит лоб Евгения.

— Месяц назад ее обокрали. Странно, бандиты вошли не через дверь, а через чей-то балкон… Я переговорил со всеми жильцами, кроме вас. Вы ничего не видели?

— Ничего. Я как раз в это время чаще всего у мамы жила. С сыном занималась.

— Жаль.

Участковый дает ей на подпись протокол, аккуратно укладывает бумаги в дипломат и идет к выходу. Уже взявшись за ручку, он полуоборачивается и замечает:

— Я приходил к вам на днях, но никто дверь не открыл, хотя мне показалось, что в квартире кто-то был.

— А мне показалось, что вы пытаетесь открыть замок, — говорит Евгения и краснеет.

— Но я видел свет в вашем окне! — ошарашенно поясняет милиционер. — Потому на всякий случай и подергал за ручку.

Евгения закрывает за ним дверь и оборачивается к подъехавшему в коляске Толяну. На время беседы с участковым он деликатно удалился в другую комнату.

Теперь возлюбленный Евгении посмеивается:

— Мания преследования у вас, леди! Ведь это его ты приняла за киллера?

— Его, — нехотя соглашается она. — Конечно, тебе меня не понять! Ты — смелый мужчина и не знаешь, что такое страх!

— Ошибаешься! — Он закусывает губу и, кажется, неприязненно смотрит на нее. — Еще никогда мне не было так страшно, как сейчас.

— Но чего теперь ты боишься?

— Твоей жалости! — выпаливает он.

— Идиот! — кричит Евгения, которой больше не хочется следить за своей речью, так разозлил ее Аристов. Носятся все с ним, а он и пользуется их любовью, позволяет себе такие свинские рассуждения.