Застенчивая Энн   ::   Бриттен Белинда

– И как это вы не боитесь предлагать незнакомому мужчине его подвезти? Да еще в горах, где нет ни души. А вдруг я серийный убийца или опасный маньяк?

– Я привыкла предлагать людям помощь. – Девушка повела плечом. – Кроме того, я очень любопытна, меня интересуют маньяки и серийные убийцы. Вы, должно быть, оглушаете свои жертвы ударом камня по голове, а потом душите их голыми руками?

Доминик только тут сообразил, что в левой руке до сих пор сжимает камень, которым собирался отбиваться от неведомого противника. Рассмеявшись, он бросил камень в кусты, и тот с шумом покатился вниз, увлекая за собой более мелкие камешки.

– Да нет, это не мой обычный прием. Я всякий раз расправляюсь с жертвой по-новому. Так куда интересней.

На этот раз засмеялась девушка. От ее серебристого смеха Доминика пробрала дрожь. Неодолимое желание к ней прикоснуться испугало его самого.

– Мне показалось, что вы хромаете. Уверены, что с вами все в порядке? – спросила она, кончив смеяться.

Доминик невольно вздрогнул.

«Все в порядке?» И эта странная жажда прикосновения... Ощущение зависимости, уязвимости... и одновременно тепла. Он испытывал это в последние месяцы жизни матери.

Она уже не вставала с постели, и старший брат старался не подпускать Доминика к ее кровати, считая, что ей нельзя волноваться. Но могла ли мать не волноваться при виде десятилетнего сына, которого покидала, не успев довести до порога взросления?.. Доминик не показывал матери своего горя и смятения. В те редкие часы, которые ему удавалось провести рядом с ней, он старался улыбаться. «Ма, все в порядке?» Чаще всего она отвечала кивком и слабо улыбалась... А Доминик крепился изо всех сил, чтобы не заплакать.

Именно тогда он научился контролировать эмоции, дав себе зарок, что ни за что не покажет матери своей боли. Больше всего ему хотелось взять ее за руку, уткнуться в теплое плечо и вволю поплакать, но мальчик не мог себе этого позволить, не желая усугублять страдания матери. Когда же она умерла, Доминик дал у ее гроба еще один зарок: ни к кому не привязываться так же сильно. Потому что никто не вечен, а терять тех, кого любишь, слишком больно. Ему не хотелось больше испытать подобной боли.

Должно быть, поэтому он нигде и не задерживался подолгу, избегая привязанностей. И ни разу в своей жизни не оставался с женщиной дольше, чем на одну ночь. И всегда уезжал до рассвета...

– Ну вот, – произнесла странная девушка, распрямляясь. – По-моему, так хорошо. С дороги мотоцикла не будет видно. Можно идти.

Дождь полил сильнее, и по шее Доминика потекли ручейки воды. А девушка и вовсе промокла в своей тоненькой блузке и джинсах. Доминик предложил ей куртку, чтобы накинуть на плечи, но она отказалась.

– Мне уже нечего терять, – сообщила она. – Вот доеду до места, там и высушусь.

Они выкарабкались на дорогу один за другим. Если бы Доминик был впереди, он непременно протянул бы девушке руку, чтобы помочь вылезти, но она, легкая и тоненькая, опередила его и первая оказалась возле машины. Возможно, дело было в тяжеленной сумке с камерами, которую он тащил на плече.

Доминик разглядел автомобиль доброй самаритянки – ярко-красный «опель», заднее сиденье которого было завалено какими-то вещами. Черт! Значит, ему всю дорогу придется сидеть рядом с ней, может быть даже соприкасаясь бедрами.

Девушка открыла дверцу и села за руль, с сомнением взглянув на спутника, будто он мог возразить против того, чтобы она заняла место водителя. Доминику стало стыдно. На самом деле на горных дорогах любой может попасть в беду, не только молодая девица, привыкшая к ровным равнинным шоссе. Наверняка она не так уж плохо водит машину.