Жена ювелира   ::   Холт Виктория

Ему хотелось найти Джейн хорошую партию и передать ее будущему мужу невинной девушкой. Он бы так и сказал другу Уиллу: «Томас Уэйнстэд снимает с себя ответственность. Теперь она перекладывается на тебя, Уилл Шор».

Шор, несомненно, будет превосходным зятем. Но не замахнулся ли купец слишком высоко? Что ж, вполне возможно. Но ведь он предлагает хороший товар. Золотых дел мастера – такие, как Шор, – были важными людьми в Сити, они считались самыми богатыми и уважаемыми купцами, общавшимися со знатью, а порой и с членами королевской семьи. Шор жил в прекрасном доме на Ломбардной улице, имел процветающее дело и слыл человеком состоятельным, занимавшим прочное положение в обществе. Он уже вошел в брачный возраст – ему исполнилось двадцать восемь лет, и поскольку он был благочестив и не мог позволить себе легкомысленное поведение, ему было самое время подыскивать себе жену.

Если Шор изъявит желание, Джейн должна выйти за него, даже если ее придется как следует поколотить или заставить поголодать, чтобы она покорилась. Она такая красивая и умная, что должна сразу же понравиться Шору, однако ее живой и веселый нрав, ее бунтарские мысли, которые она, нимало не смущаясь, высказывает в разговоре, могут не вполне прийтись ему по душе.

– Пошевеливайся! – закричал он внезапно на Джефферса. – Чего стоишь, рот разинув?

Вернувшись в мыслях к своенравному характеру дочери, он вновь разгневался. Он вспомнил, что произошло, когда он однажды взял ее с собой посмотреть коронацию королевы Елизаветы Вудвилль. Они оказались впереди толпы, и какой-то человек, явно из высшего общества, приблизился к ним, чтобы поглазеть на Джейн. Уже тогда у купца зародилась тревога, которая позднее полностью овладела им. В этом безнравственном городе было великое множество бессовестных мужчин, готовых совратить невинную девушку. Сам король подавал пример распущенности.

– Граждане, – кричали, бывало, жители Лондона, – прячьте жен и дочерей, этой дорогой идет король!

Был и другой случай, вызвавший у него еще большую тревогу. Произошел он во время одной из процессий, в которых доставляла себе удовольствие участвовать королева, взошедшая на трон Англии несмотря на сравнительно низкое происхождение. По улицам Лондона продвигалась кавалькада рыцарей и эсквайров в расшитых золотом темно-красных бархатных одеждах; один из них, красивый мужчина явно знатного происхождения, остановил свой взгляд на Джейн; он улыбнулся – и Джейн тоже ответила ему улыбкой, полной той раскованности, веселья и очарования, которыми она с равной щедростью наградила бы и самого бедного лоточника с улицы Кэндлуик.

– Кто этот человек? – спросил он шепотом у стоявших рядом в толпе, убедившись в том, что дочь не слышит. Он уверял себя, что ее следует хорошенько выпороть, чтобы не расточала распутные улыбки знатным господам.

– Разве вы не знаете? – прошептали в ответ. – Это лорд Уильям Гастингс, фаворит короля, он женат на сестре графа Уорика.

Женат! Тогда ему нечего пялиться на дочерей добропорядочных граждан. Брак, судя по всему, не препятствует придворным господам искать развлечений на стороне, забывая о законных супружеских ложах.

Дома Джейн получила причитающееся ей наказание. Когда он, покончив с этим, подошел к окну, то заметил, что во дворе стоит человек, который, увидев его, поспешно удалился; фигура незнакомца напоминала прекрасно сложенную фигуру лорда Гастингса.

На следующий день Джейн была отправлена к родственникам в Нортгемптоншир; и пока она была в деревне, отец занялся устройством ее будущего.

Томас со слугой вошли в большой обеденный зал, и затем Джефферс внес вино в небольшую гостиную, примыкавшую к залу. Настроение Томаса вновь круто изменилось. Он все хорошо спланировал.