Знамя любви   ::   Карнеги Саша

Он сразу перестал улыбаться, рот его твердо сжался, глаза потемнели от боли. Он покачал головой в знак нежелания. Казя взглянула на него умоляюще, но он продолжал качать головой. Она приблизилась к нему и зашептала на ухо:

– Ты должен. Умоляю тебя, ради Бога, умоляю тебя, не отказывайся. Ради меня. Это единственная сейчас для нас возможность снова видеться. – И, не оставляя места колебаниям и сомнениям, Казя широко распахнула дверь, отвернувшись в другую сторону, чтобы Екатерина не заметила следов слез на ее щеках.

Казя сделала над собой величайшее в ее жизни усилие и доложила о Бонвиле. Из-за ее спины Генрик увидел сидящую в кресле Екатерину – очень маленькую, очень прямую, ожидающую его с приветливой улыбкой на устах. Но он все еще не мог заставить себя сдвинуться с места.

– Не иначе как мороз приморозил вас к полу, месье, – весело произнесла Екатерина. – Скажите месье де Бонвилю, Казя, что я не кусаюсь.

Она засмеялась, сияющими глазами наблюдая поверх веера за Бонвилем.

– Надеюсь, здесь вы наконец отогреетесь.

Дышала Екатерина чуть возбужденно; грудь, обрамленная кружевами, взволнованно вздымалась и опадала вниз.

Генрик поклонился и шагнул вперед. Казя видела, как он поцеловал маленькую белую руку.

– Сегодня вечером вы мне не понадобитесь, Казя, – сказала Екатерина.

Казя, опустив голову, присела в реверансе.

– Спокойной ночи, мадам. Спокойной ночи, месье.

– Спите спокойно, Казя, сладких вам сновидений, – пожелала ей вслед Екатерина.

Казя стояла совершенно неподвижно, слезы горя и радости текли по ее щекам. До ее слуха донеслись из-за позолоченной двери приглушенные звуки его голоса, и на душе у нее внезапно стало легко и светло. Он жив! Что бы ни готовила судьба им троим в будущем, она знает, что Генрик жив, а это – главное.

Ее лицо озарилось улыбкой наивысшего счастья, она повернулась и быстро вышла из комнаты.