Знойные дни в Заполярье   ::   Мэкомбер Дебби

— Как же так получилось, брат, что мы дожили до тридцати трех и тридцати пяти лет — и ни разу не влюблялись?

— И гордились этим, не правда ли? — Сойеру тоже показалось это забавным. — Для меня все кончилось. Когда я встретил Эбби, то сразу почувствовал себя сосунком. И всячески старался от нее избавиться.

— Что же заставило ее решиться уехать?

— Ты имеешь в виду — кроме моего предложения жениться на ней? Чарльз опять рассмеялся.

— Так вот чем ты ее напугал.

— Черт подери, мне не до смеха! Может, я не произнес красивых слов, не сказал, что ангелы улыбались, когда она появилась на свет, но я же предложил жениться на ней. — Он остановился, потом с сожалением проговорил:

— Наверное, надо было обставить это чуть романтичнее…

— Что же ты ей сказал?

— Ну… — Сойер попытался вспомнить их первый разговор. — Точно не помню. Мы были у Бена, вокруг масса народу, ну, я подошел к ней и сказал, что мне не кажется удачной ее идея выйти замуж за Пита, да и за всех остальных, кто сделал ей предложение.

— То есть другие тоже делали ей предложение?

— Да. — Пальцы Сойера так сжались, что грозили сломать руль. — Кроме Пита, думаю, Ральф мог просить ее тоже.

— Итак, ты стоял рядом с ней у Бена…

— Правильно. Мы встречали Элисон Рейнолдс. Ну, в общем, я сказал Эбби, что, если ей так уж приспичило замуж, я сам могу жениться на ней.

— Так вот как это было, — удивительно спокойным голосом произнес Чарльз. Сойер кивнул.

— Ты не спрашиваешь моего совета, но я его все-таки тебе дам. Я бы на твоем месте попросил снова, но наговорил бы побольше нежных слов, которые ты так не любишь.

— Не знаю, смогу ли, — печально признался Сойер.

— А у тебя что, есть выбор? — спросил Чарльз.

— Не знаю. Просто не знаю.

Отвезя брата, Сойер вернулся домой, навестил собаку и, поговорив с ней минутку, вошел в дом. Там было тихо и пусто. Налив себе выпить, он пошел в спальню и долго и внимательно вглядывался в фотографию родителей, стоявшую на комоде.

Впереди была длинная-предлинная ночь. Лежа на спине и закинув руки за голову, Сойер смотрел в потолок, пытаясь решить, что же ему теперь делать.

Он сказал брату правду. Когда Эбби уедет, она увезет с собой его сердце. Он должен объяснить это ей. Но он не знал, как это сделать.

Сойер никогда не отличался красноречием. Каждый раз, когда он открывал рот, все шло кувырком. Но ведь должен же быть какой-то способ доказать Эбби, что он ее любит!

В эту ночь Сойер почти не спал.

К шести утра он был уже одет и, сидя на кухне за кофе, обдумывал план действий.

Подождав до восьми, Сойер собрал нужные ему вещи и направился к дому Кристиана.

Не успел он подойти к двери, как Эбби открыла ее. На ней был прелестный розовый свитер и джинсы. Никогда еще она не выглядела такой красивой.

— Доброе утро, — сказала Эбби, и он вдруг увидел, какая она бледная. Бледная и несчастная. Такая же несчастная, как и он.

— Привет. Я знаю, ты занята сборами, но я не отниму у тебя много времени. Я кое-что принес для Скотта и Сьюзен, — пробормотал он, — и для тебя.

— Дети еще спят.

— Это не имеет значения. Я отдам тебе, а ты передашь им.

— Сойер, я все обдумала, и нам действительно незачем…

— Мы можем присесть на минутку? — Сойер подвинулся к качелям.

Эбби вздохнула и уселась на краешек. Ему показалось, что она предпочла бы избежать этого последнего разговора, и он не винил ее в этом.

Они сели, каждый на свой край, как будто были совершенно незнакомы. Он протянул ей конверт.

— Это бумаги Игла. Я отдаю его Скотту, так ему будет легче уехать. Когда вы устроитесь, дайте знать, и я переправлю его вам.

— Но это твой пес.

Сойер печально улыбнулся и не стал рассказывать, как трудно вырастить настоящую лайку.

— Они любят друг друга.

— Но, Сойер…

— Пожалуйста, Эбби, позволь мне сделать хотя бы это.

Она хотела возразить, но потом прикусила губу и кивнула.

— Сьюзен — прелестная девочка, — продолжал Сойер.