Зов любви   ::   Картленд Барбара

Джим отправился в Йелвертон-Хаус, а кухарка вряд ли пойдет открывать двери.

— Тогда тебе лучше не разговаривать, а спускаться вниз, — съязвила Софи.

Лалита вышла из комнаты, спустилась по лестнице и отперла парадную дверь. За дверью стоял кучер в ливрее, который и протянул девушке конверт.

— Для мисс Софи Стадли, мадам!

— Спасибо! — поблагодарила Лалита.

Кучер приподнял шляпу, развернулся, и девушка закрыла дверь.

Глядя на письмо, она подумала о том, что это, должно быть, очередное любовное послание. Такие записочки доставляли для Софи едва ли не в любое время дня и ночи. И, приподняв подол платья, Лалита принялась подниматься по лестнице. Едва она преодолела первый лестничный марш, как послышался крик из задней комнаты. Мадам Стадли занимала небольшую комнату, расположенную на первом жилом этаже: она не любила спускаться и подниматься по лестницам. Спальня Софи, как и все прочие спальни, располагалась на втором жилом этаже.

Оставив письмо на столике возле лестницы, Лалита торопливо поспешила по узенькому коридорчику в комнату мачехи.

Облаченная в вечернее платье, готовая к отъезду на прием, где ее ждали через полчаса, возле кровати стояла мадам Стадли. Это была грузная женщина, черты лица которой в молодости, очевидно, были приятны, но с годами потеряли тонкость и огрубели. Трудно было представить себе, что эта расплывшаяся женщина мать прелестной Софи, но когда мадам того желала, она умела выглядеть привлекательной. Бывая в обществе, миссис Стадли старалась понравиться людям, и многие находили ее приятной собеседницей. И только близкие знали, как скупа, жестока и безжалостна была мадам Стадли.

У хозяйки был крутой нрав, и она не считала нужным держать себя в руках. Вот и теперь Лалита со страхом заметила, что мадам гневается.

— Подойди поближе, Лалита! — приказала миссис Стадли, едва падчерица вошла в комнату.

Девушка сделала несколько робких шажков, и мачеха протянула ей кружевное платье, на котором была оторвана оборка.

— Еще позавчера я велела тебе починить это!

— Да, — согласилась Лалита. — Но днем у меня не было времени, а по ночам я шить не могу. У меня слезятся глаза, да и чинить кружево можно только при дневном свете.

— Ты всегда находишь оправдания своему неумению и лени! — едко заметила мадам Стадии.

Взглянув на падчерицу, она обрушилась на нее с бранью, как будто ее вывел из себя внешний вид Лалиты.

— Ты… ленивая маленькая грязнуля! Вместо того чтобы работать, ты тратишь свое время и мои деньги! Тысячу раз говорила я тебе, что не буду потворствовать твоей лени и заставлю тебя выполнять приказания тотчас же после того, как они отданы! — мадам швырнула кружевное платье на пол к ногам Лалиты. — Подними сейчас же! — кричала разъяренная миссис Стадли. — И если ты еще раз забудешь то, что я велела тебе, я проучу тебя раз и навсегда!

Миссис Стадли схватила палку, которая стояла в углу, и только когда она приблизилась к Лалите, поднимавшей брошенное платье, та догадалась, что у мадам на уме. Девушка отшатнулась в сторону, но было поздно. Удар палки пришелся как раз между лопаток. Лалита жалобно вскрикнула, но мачеха продолжала колотить ее, пока девушка не повалилась на колени.

Лалита донашивала платье, которое некогда принадлежало Софи.

Оно и так было велико ей, а за последнюю неделю бедняжка похудела еще больше. Слишком широкий вырез на спине приоткрыл рубцы, оставшиеся от прошлых побоев, а неутомимая палка продолжала опускаться на еще живые мощи.

— Черт подери! — вопила мадам Стадли. — Я покажу тебе твое место в доме! Я научу тебя повиноваться мне!

Лалита больше не вскрикивала, она терпела молча. От боли, ужаса и унижения она едва не теряла сознание.