Зов сердца   ::   Блейк Дженнифер

Сильная рука схватила ее запястье, стиснув его так, что окровавленное лезвие выпало из онемевших пальцев и звякнуло об пол. Прежде чем она сумела крикнуть, запротестовать, жесткое ребро руки нажало ей на горло, перекрыв воздух, и в глазах от боли ярко вспыхнуло.

— Убийца необычайной красоты, — сказал Лемонье напряженным голосом, сдерживая дыхание, как будто оно причиняло боль. — Попробуете еще раз?

Сирен посмотрела на него снизу вверх недоверчиво. Он был без сознания, она знала точно. Как же получилось, что в одно мгновение он сумел прийти в себя и стал так опасен? Это безошибочно читалось на его лице, в ледяных серых глазах, ясно виделось в твердой линии четко очерченных губ. Это подействовало на нее отрезвляюще, она насторожилась и одновременно разозлилась.

— Жаль, — сказала она сиплым сдавленным голосом, но все же ядовито, — что я не дала вам утонуть.

Рене удивился, различив гнев в ее хриплом голосе и вспыхнувшем лице, искреннее негодование, сверкнувшее огнем в ее глубоких золотисто-карих глазах. Казалось, туман рассеялся у него в голове, и он понял, что не только наполовину раздет, но и промок до нитки. Вода капала с его волос, увлажняя тонкую рубашку на девушке, лежавшей под ним. Он, впрочем, не мог оценить по достоинству ее прелести. Вместе с водой что-то горячее стекало по ребрам за пояс, и это была, как он понял, его собственная кровь.

Ясность мысли длилась лишь мгновение. Туман снова стал сгущаться, сопровождаемый ужасом мутящей слабости. Он едва успел убрать руку с горла девушки. Голова у него словно отяжелела. Он клонил ее все ниже, пока она не опустилась на влажное и теплое возвышение ее груди. Он закрыл глаза. Тихим и бесконечно усталым голосом он произнес: «Я, кажется, ошибся. Смиренно прошу …»

Он не закончил фразу, хотя Сирен казалось, что его губы все еще шептали извинения. Минуту она лежала неподвижно, пытаясь разобраться в обуревавших ее чувствах жалости и гнева, восхищения, разочарования, презрения и чего-то еще, что было связано с настоящей мужской силой, которую она ощутила в этом человеке в то короткое мгновение, когда находилась в его власти.

Но на ее юбку сочилась кровь. Вскрикнув от раздражения и тревоги, она отпихнула его от себя, снова нашла свои сложенные тряпки, наложила на его рану и крепко прижала, оглядываясь в поисках полотна, чтобы закрепить повязку.

Лодка накренилась — верный признак, что кто-то ступил на борт. Сирен замерла от внезапно накатившего необъяснимого страха, когда чья-то тень легла на палубу перед дверью. У нее мелькнула мысль о тех двоих, что пытались убить Лемонье.

Человек вошел в каюту, остановился и смачно выругался.

— Гастон, — воскликнула она, — давно пора!

— Во имя всех святых, чем это ты занимаешься? Режешь кого-нибудь?

Самый младший из Бретонов подошел ближе — широкоплечий юноша не выше среднего роста, буйно вьющиеся каштановые волосы стянуты на затылке, открывая золотую серьгу в форме обруча, которую он носил только в левом ухе — из правого такое украшение вырвало бы отдачей при стрельбе из мушкета. Его кожа была медно-красного оттенка — свидетельство рождения от матери-индеанки, а глаза ярко-голубыми. Он бросил на нее укоризненный и в то же время понимающий взгляд.

— Я хотела выловить камзол, — коротко объяснила Сирен, потом кивнула на тряпку под рукой. — Иди, подержи ее, пока я наложу повязку.

— Ты плавала за ним? С ума сошла, что ли?

— На камзоле были серебряные галуны.

— A-a.

Объяснение было исчерпывающим. Гастон опустился рядом с ней на колени, чтобы помочь. Он сказал покорным тоном: «Отец и дядя Пьер изрежут меня на мелкие кусочки.»

— Будешь знать, как гоняться за каждой юбкой.

— Бессердечная ты женщина.