Амур-батюшка (Книга 1)   ::   Задорнов Николай Павлович

Оттуда доносился по воде сухой треск пылающей травы.

* * *

Когда впервые на амурской земле взялся Егор за свою соху и пошел за ней по корчеванной, но еще дикой мокрой земельке, в которой во множестве видны волокна и мелкие коренья, сердце мужика больно и радостно защемило, словно после долгой разлуки встретил он родного человека.

По реке пробегали пароходы, шли самосплавом караваны барж, маймы с соломенными парусами. Маленький казенный "Амур" остановился у Ивановой избы. Пароход, приткнувшись, как лодка, носом к берегу, ждал, когда командир его отгуляет с Бердышовым, разгонит свою тоску и снова пустится в далекий путь на тысячи верст.

Иван собирался в Хабаровку за товаром.

Вот уже другой пароход - пассажирский - подошел к берегу. С него сошел мужчина огромного роста, тучный, с багровым лицом. Он был в форме, со шпагой.

- Эх! Вот этот разнесет!.. - восхищенно воскликнул Илюшка.

Иван надел казачью фуражку с околышем и вышел встречать начальство.

- Здр-равия желаю! - гаркнул он, вытягиваясь.

За исправником, поскрипывая новенькими ремнями, в новых мундирах, с оружием, в начищенных сапогах, шли по сходням становой, урядник и двое полицейских - черный и рыжий. Солдаты отдали буксир и подвели к берегу крытую лодку. Пароход ушел.

Становой и урядник указали, как надо строить избы, пахать землю, садить картошку. Исправник предупредил мужиков, что зимой надо начинать почтовую гоньбу.

- А кони где? - спрашивал Егор.

- Я дам полконя да ты полконя, - говорил Тимошка Силин. - Пахом с Терехой дадут по одной ноге - вот и соберем упряжку, получим за разгон. Я это дело знаю, ямщичил дома.

- Гроза пронеслась! - говорил Иван, когда власти уехали.

- А ты что, струсил?! - воскликнул Силин. - Сколько им выпоил? Или соболями откупился?

- Про это тебе еще рано рассуждать! - недовольно отвечал Иван. - Ты еще амурскую болотину потопчи лаптями!

Пашни переселенцев были запаханы. Над черными клиньями плыл, мерцая, теплый весенний пар.

- Ну, кто сетево подымет? Кто старший? У кого рука легкая? обсуждали мужики.

- У тебя, дедушка Кондрат! Тебе общество доверяет первые семена кидать. Ты - самый старший.

Дед отнекивался:

- Недостоин! Какие еще мои годы... Не гожусь я.

- Дедушка, Христом-богом просим... Не обездоль, детей сиротами не оставь, кинь первое семя!

"Вот и я пригодился, - думал Кондрат. - Не зря старика вели дети на Амур".

Вечером дед Кондрат, стоя в корыте посреди избы, долго мылся, плескался, охал. Наконец облил из ведра свое могучее костлявое тело, вытерся, надел чистое белье, расчесал волосы и бороду. За ним помылся Егор, потом начали мыться бабы, ребята.

Наталья прибралась в землянке, вынесла последние помои. И когда перевернутое корыто сохло на дровах у печи, она поставила Петрована и Ваську на колени перед образами.

- Молитесь, ребята, просите бога, чтобы дал урожай на Амуре, сказала она. - Бог детскую молитву услышит.

На заре среди лиственниц и болот, на черной от сырости, но по-российски родной и знакомой пахоте собрались мужики в чистых рубахах и новых лаптях. Дед встал на колени лицом на восток, красневший за рекой, за еловыми лесами, и помолился. Затем он поднялся, проворно и быстро зашагал по полю, широкими привычными движениями разбрасывая семена из лукошка.

- Батюшка, Никола-угодник, благослови семена в землю бросать! приговаривал старик. - Борис и Глеб, уроди хлеб!..

* * *

Гольды приезжали в Уральское, звали мужиков на праздник примирения, но у Егора дел было много, и он не поехал.

Молодой гольд Айдамбо снова явился в Уральское. Был он низок, широколиц, румян и одевался ярко, в такие искусные вышивки, что русские бабы прозвали его писаным красавцем и шутя заигрывали с ним. Айдамбо, замечая баб, старался поскорей пройти мимо и скрывался у Бердышовых. Все знали, что он ездит из-за Дельдики.

..