Антропологическая тема в русской философии   ::   Евлампиев И И

с Богом, человек спасает весь земной мир, в котором он существует, от полного распада, хаоса. Понимание человека как главной и единственной движущей силы, ведущей мир к состоянию идеального, полного всеединства - это то, что составляет смысл соловьевской идеи Богочеловечества.

Соловьев сформулировал основную "парадигму" русской религиозной философии, однако его преемники в некоторых существенных деталях видоизменили ее, вернувшись от логической стройности соловьевской метафизики, несущей на себе так и не преодоленную печать западного рационализма, к парадоксальным интуициям Достоевского. Наиболее непонятным моментом в концепции Соловьева было "параллельное" (в метафизическом смысле) существование и полного, идеального, божественного всеединства (всеединого состояния мира) и несовершенного, "ущербного" мира, "отпавшего" от идеального всеединства. Вечное существование последнего наряду с земным миром давало своего рода "гарантию" восстановления совершенства и гармонии в нашем мире и одновременно вносило определенные фаталистические мотивы в представление о перспективах человеческой деятельности в истории.

У наиболее известных последователей Соловьева (имеются в виду Н. Бердяев, С. Франк, И. Ильин и Л. Карсавин) изменения были внесены именно в этом пункте. Борьба человека за совершенство и гармонию мира по-настоящему оправдана и подразумевает всю полноту добровольно принятой ответственности только в том случае, когда идеальное состояние мира не признается существующим ни в каком онтологическом плане, когда оно только подразумевается самим человеком как далекая и труднодостижимая перспектива развития. Но отказываясь считать идеальное состояние мира, идеальное всеединство уже существующим в какой-то запредельной, сверхэмпирической сфере бытия, русские философы неизбежно приходили к необходимости переосмыслить понятие Бога. Бог из уже наличной бесконечно благой и совершенной сущности превращался в некую проблему, загадку, которую человек вынужден был загадывать самому себе и разгадка которой была недоступна в том реальном историческом времени, в котором существовал человек. Для Бога не оставалось места нигде, как только в некоем трансцендентном измерении самого человеческого бытия. "Божественное раскрывается в пределах самого человека, - писал, например, Ильин, - оно не вне субъекта, но внутри субъекта:  оно есть сверхчувственный корень человеческого духа"[1]. Вера в Бога из уверенности в его существовании и его всемогуществе, гарантирующем достижимость окончательного совершенства для человека и мира, преобразовывалась в бесконечные поиски "отсутствующего", но необходимого Бога, понимаемого как собственная сущность человека, как то содержание человеческого бытия, которое задает его роль в качестве абсолютного центра мироздания и обосновывает его абсолютную ответственность за все происходящее в мире и за будущее мира. Указанные бесконечные поиски Бога находят себе наиболее зримое выражение в способности человека создать идеал совершенства, гармонии и добра и в его решимости переделать мир и себя по законам этого идеала. Такая позиция неизбежно вела к крайнему метафизическому антропоцентризму, который особенно ясно выразил Н. Бердяев.

В рамках достаточно единой основополагающей концепции, превращающей человека в метафизический центр реальности, отдельные философы по-разному понимали смысл и конкретное содержание той "борьбы", которую должен вести человек в мире. Это предполагало также определенное понимание причин, по которым наша земная действительность предстает "зараженной" злом и несовершенством.