Без названия (2)   ::   Заседа Игорь

Но это, наверное, чепуха, мало что тут пишется в газетах, сам знаешь. Впрочем, товарищ из посольства..." - "Это что там еще за товарищ из посольства? - закричал я как оголтелый. - Сколько лет, имя, женат холост?" - "Перестань дурачиться, - я слышал, ей-богу, слышал, как Наташа засмеялась. - Время - деньги, как говорят американцы, а ты о чепухе..." "Почему это ты думаешь, что только американцы так относятся ко времени? Я тоже гляжу на секундомер, что лежит передо мной, и высчитываю, во сколько влетит мне беседа с некой девушкой по имени Натали, двадцати двух лет, блондинкой, рост 168, бюст номер... Впрочем, стоп - о номере вовсе не обязательно знать посторонним..." - "Если ты считаешь, что дорого обхожусь тебе, я отключаюсь..." - "Минуточку, минуточку, девушка, я не успел вам сообщить самого главного - я прилетаю в Нью-Йорк рейсом SU-135, в шестнадцать часов с какими-то минутами... Жаль отрываться от телефона и бежать в соседнюю комнату за билетом. Это еще не все. В моему прибытию прошу запастись дюжиной консервированного пива, лучше всего американского производства, а еще лучше всего фирмы "Степли", у нее, как я слышал, единственное в мире пиво без консервантов, а в моем возрасте уже следует подумывать о здоровье..."

- Хелло, сэр, вернитесь на бренную землю и примите каплю живительного нектара, в обмен на который американцы столь любезно подарили нам право разливать исключительный химический напиток, напоминающий разведенную на воде ваксу, именуемый пепси-кола. - Голос Косичкина, произнесшего эту длинную тираду и протягивающего через стол рюмку водки (впрочем, водку он налил в двухсотграммовый бокал за неимением лафитничка), оторвал меня от воспоминаний.

- Ты и впрямь заснул, - проворчал Виктор, принимаясь за курицу и искоса поглядывая на мой сочный зажаристый кусок натурального мяса, аппетитно возлежавшего на мейсенской фарфоровой тарелке в окружении свежесваренной стручковой фасоли и нарезанного соломкой поджаристого картофеля. Рядом с тарелкой стояли две запотевшие банки с пивом.

- Итак, друзья-путешественники, - сказал Косичкин, - учитывая то немаловажное обстоятельство, что в нашей мужской компании блистает звезда первой величины, как окрестили нашу несравненную - ни тогда, в дни потрясающего триумфа, ни нынче, когда триумфаторов развелось, как кур... прошу прощения, стало гораздо больше, я хотел сказать, - Лидочку Скобликову, требую поднять первый бокал не за то, что мы благополучно прибыли в не столь уж благополучную, судя по некоторым самым последним событиям, с коими мы лично имели несчастье, а может быть, и счастье столкнуться, ведь все познается в сравнении, страну, а за нашу звезду путеводную. За Лидию Павловну Скобликову!

Лида раскраснелась, смущенная такой напыщенной речью, опустила глаза и сразу напомнила ту хрупкую девчушку, что в 1964 году в Инсбруке повергла ниц всю европейскую журналистскую братию, привыкшую видеть в чемпионатах неких роботоподобных девиц неопределенного возраста.

- Ты не можешь без штучек... - отмахнулась она.

- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! - дурачась, воскликнул Косичкин. Прошу друзей журналистов зафиксировать выпад против меня, как личности, ибо сначала обвиняют в "штучках", а потом вообще объявят "штучкой", что в нашем коллективе, объединенном, как я понимаю, одним профсоюзом работников культуры, может вызвать нездоровую реакцию в мой адрес...

- Витя, кончай, - нетерпеливо потребовал один из тренеров по фигурному катанию, утонченный молодой человек в модном, отлично облегающем его тонкую фигурку кожаном пиджаке. - Наливай!

- Лидочка, я переношу решение нашего общественного спора на более благоприятные времена и приступаю к действию, которое все ожидают от меня с нетерпением...