Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944   ::   Барышников Николай И

Они предполагали продвижение финской армии в глубь территории Советского Союза, причем значительно дальше прежних границ, а также оккупацию захваченных районов. При этом Финляндия должна была принять участие и в штурме Ленинграда, который намечалось осуществить в соответствии с оперативным планом, согласованным германским и финским генеральными штабами. Сам же агрессивный характер начавшейся войны становился все более очевидным для тех в Финляндии, кто еще не сразу проник в ее суть. Уже 30 июня 1941 г. председатель Внешнеполитической комиссии парламента профессор Вяйне Войонмаа писал: «Финляндия — в состоянии войны против Советского Союза. Это все происходит под вывеской оборонительной войны, но теперь уже ясно, что это агрессивная война… Речь идет о полном участии в крестовом походе Германии». [34]

Однако для государственно-политического и военного руководства Финляндии требовалось оправдать свой курс на реализацию замысла относительно захвата значительной территории Советского Союза. Это было продиктовано и тем, в частности, что из-за рубежа, прежде всего из США, поступила в Хельсинки информация о выражении недовольства действиями финских войск, продвигавшихся за пределы границы 1939 г. Множество американских сторонников Финляндии выражало надежду, что финские войска приостановят свое наступление в глубь территории СССР. [35]

Ответ правительства Финляндии был совершенно невероятным по своей откровенности. Оно заявило, что предпринимавшиеся финскими войсками действия надо было бы осуществить еще в период «зимней войны» 1939–1940 гг. Так в ноте от 11 ноября 1941 г., направленной из Хельсинки правительству США, сообщалось следующее: «Финляндия стремится обезвредить и занять наступательные позиции противника, в том числе лежащие далее границ 1939 года. Было бы настоятельно необходимо для Финляндии и в интересах действенности ее обороны предпринять такие меры уже в 1939 году (выделено мною — Н.Б.) во время первой фазы войны, если бы только силы были для этого достаточны». Такого рода официальное разъяснение было направлено в тот же день финляндским посольствам и в ряд других зарубежных стран. [36] В результате в Хельсинки тогда сочли возможным даже отказаться от сложившегося в ходе войны 1939–1940 гг. представления о Финляндии, как о сугубо оборонявшемся государстве.

В этом случае требуется пояснение относительно того, что конкретно имелось в виду под занятием «позиций противника», которые лежали «далее границ 1939 года». Оказывается, как выяснилось, о чем подробнее речь пойдет еще ниже, было предусмотрено продвижение финских войск к Неве. 11 сентября 1941 г. президент Рюти прямо сообщил об этом германскому посланнику в Хельсинки: «Если Петербург не будет больше существовать как крупный город, то Нева была бы лучшей границей на Карельском перешейке… Ленинград надо ликвидировать как крупный город». [37] Такой виделась «оборонительная война», что, естественно, должно было в таком случае менять представление о характере действий Финляндии на этапе 1939–1940 гг., считавшемся в финской историографии «первой фазой войны».

Но осенью 1941 г. финское руководство уже не заботилось о сокрытии имевшихся замыслов, поскольку в условиях выхода немецких войск непосредственно к Москве и Ленинграду существовала уверенность в полном разгроме Советского Союза. В соответствии с такой убежденностью ставился вопрос и о неизменности дальнейших планов. На совещании 21 октября 1941 г. представителей высших руководящих кругов Финляндии с участием главы правительства Ю. В. Рангеля председатель парламента В. Хаккила заявил: «В настоящий момент не должно быть никаких иных целей кроме как разгрома рюсся (презрительная кличка русских — Н.Б.)».