Бой   ::   Канторович Лев Владимирович

Нога тупо ныла, но после мучений по дороге к туристской базе, после острой боли в то время, когда Борис стаскивал с распухшей ноги ботинок, после всего этого тупая боль казалась Андрею почти облегчением.

Он очень устал. Его слегка подташнивало.

Спина его была влажная от пота, и ему стало холодно. Стараясь не шевелить больной ногой, он натянул одеяло и укрылся до подбородка.

Вошел Борис. Он принес бинты, вату и компрессную бумагу.

- Как же я буду биться? - сказал Андрей.

Борис ничего не ответил. Он присел на край кровати, осторожно поднял больную ногу Андрея, положил ее себе на колени и снял шерстяной носок. Нога страшно распухла, и большой синяк растекся под кожей.

- Плохо? - сказал Андрей.

- Плохо.

- Как же я буду биться?

Борис возился с компрессом. Андрей тяжело дышал и морщился. Он отвернулся к бревенчатой стене. Пот выступил на лице и на голове, под волосами. Было здорово больно.

- Готово, - сказал Борис. - Теперь готово.

Он положил на подушку забинтованную ногу и покрыл одеялом.

Андрей тяжело дышал. Не поворачивая головы, он лбом прислонился к стене. Круглое гладкое бревно с продольной трещиной посредине показалось теплым.

- Хочешь молока? - сказал Борис. - Холодное.

- Нет.

Андрея тошнило от боли. Вдруг ему показалось, будто рот его полон молока и вкус молока отвратительный. Он проглотил слюну и закрыл глаза.

- Как же ты будешь биться? - сказал Борис.

Перед глазами Андрея двигались красные светящиеся круги. Некоторые из них были большие, очень большие, и они медленно поворачивались, а некоторые были маленькие, крошечные, как точки, и они крутились, крутились, крутились без остановки.

- Как же ты будешь биться? - сказал Борис.

Андрей открыл глаза. Круги и кружочки исчезли. Только в самом углу левого глаза дрожало, дергалось что-то, чего никак нельзя было разглядеть.

Андрей повернул голову.

Борис раздевался. Он стоял посреди комнаты. Он был гол до пояса. Бросив свитер на стул, он нагнулся и стал расшнуровывать ботинки. Он снял правый ботинок, внимательно осмотрел его и бросил на пол. Тяжелый ботинок громко стукнул. Андрей молча отвернулся к стене.

Борис снял второй ботинок и осторожно поставил его под кровать.

- Ты слышишь, Андрей? - сказал он. - Я спрашиваю тебя: что ты думаешь о бое?

Андрей попробовал закрыть глаза, но сразу раскрыл их - красные круги неистово вертелись, росли, становились огромными и лопались, превращались в крошечные точки. Некоторое время Андрей лежал не двигаясь и глядел на стенку. Потом он услышал негромкий, мерный свист и обернулся.

Борис в черном трико, в легких башмаках и в свитере прыгал со скакалкой. Он подпрыгивал короткими частыми прыжками, и скакалка со свистом пролетала под ступнями его ног. Слегка согнутые в локтях руки оставались неподвижными, и корпус не двигался. Только кулаки резкими движениями вращали скакалку.

Борис начал прыгать по очереди то на левой, то на правой ноге, и снова на обеих ногах, и опять на одной ноге. В частом и четком ритме, как бы слившись со свистящей скакалкой, Борис двигался по комнате и поворачивался вокруг. Он ровно дышал. Лицо его было серьезно и сосредоточенно.

Заметив, что Андрей смотрит на него, Борис подпрыгнул выше и повернулся спиной к Андрею. Теперь Андрей видел, как легко вздрагивали мышцы на лопатках и икрах Бориса. Скакалка свистела.

- Ты не сможешь, - сказал Борис не оборачиваясь. Он прыгал на левой ноге, правая была вытянута вперед. - Не сможешь биться.

- Пожалуй, что так, - тихо ответил Андрей. - Пожалуй, не смогу...

- Биться надо. - Борис перепрыгивал скакалку, высоко вскидывая колени, будто бежал на месте. Скакалка свистела. - Биться обязательно надо.

- Черт знает как обидно. - Андрей говорил быстро. Ему вдруг захотелось много говорить. - Черт знает как обидно.