Преступление не будет раскрыто   ::   Семенов Анатолий Семенович

Возле неё стоял вороной жеребёнок. Сосунок вдруг оживился, взбрыкнул тонкими, как прутики ногами и, задрав коротенький кудрявый хвостик, стал носиться по лугу. Чуть поодаль от кустов пасся серый мерин, осыпанный гречкой. Он был высокий, широкогрудый и костлявый, бока с выпирающими рёбрами походили на стиральные доски. На белой гриве и хвосте сплошь сидели репьи, налипли один за другой и скатились с волосами. Передние ноги его были спутаны, и он двигался прыжками, при этом поднимал весь корпус и тяжело кряхтел, сгибая в коленях и выбрасывая вперёд ноги. Остальные лошади были тёмно-бурой масти с подпалинами.

Марина стояла рядом с Олегом и всё смотрела на жеребёнка. Вообще же сейчас ей было не до лошадей.

— Я замёрзла, — сказала она.

Олег спохватился, вспомнив, что надо оставить её одну, и пошёл за остальными вещами.



III



Когда он вернулся, Марина уже залезла в спальный мешок. Олег освободился от ноши и почувствовал, что сам начинает мёрзнуть.

— Что будем делать? — спросил он. — Искать жилье надо.

Ответа не дождался.

«Скверно, — подумал Олег, ёжась от холода. — Костёрчик бы разжечь». Он вынул из кармана намокший коробок спичек, смял его в руке и бросил в кусты. «Авось кто-нибудь из рыбаков поплывёт мимо, крикну насчёт спичек. Усольские должны плыть с ночёвкой, — рассуждал он. — Тогда будет совсем рай». Настроение у Олега, несмотря на неприятные ощущения от холодной одежды, было хорошее. Остались живы — это главное.

Садясь на скомканную палатку и пустые брезентовые чехлы, снова подумал об усольских рыбаках, которые обычно плавают в этих местах, ловят ленка и тайменя. Прислушался не тарахтит ли где, но не услышал ничего, кроме ботала на шее караковой кобылы и горихвостки, которая сидела где-то близко в кустах и сотый раз повторяла одну и ту же мелодию, неизменно заканчивая её скрипящим росчерком. Олег убил на щеке комара и снова пустился в рассуждения: «Однако, если никого долго не будет, то дрянь дело. Придётся искать жилье на ночь глядя». Он хорошо знал места вдоль реки, знал, что тут недалеко раньше была деревня Ольховка. Если идти берегом вниз по течению, километра три-четыре, не больше. Только не был уверен, остался ли в ней кто-нибудь. Нынче ещё не плавал в том месте, а деревня попала в зону затопления Братской ГЭС, и Олег слышал, что её уже снесли. Но откуда здесь лошади? Спутанный серый конь далеко от жилья уйти не мог. Вряд ли бы проскакал за табуном больше километра. Значит он и, пожалуй, все остальные лошади не Ольховские. Где-то ещё ближе в стороне от реки, за лесом, должна была деревня или полевой стан.

Так думая и сожалея, что не знал местности в стороне от реки, Олег подтащил к себе рюкзак.

— Можно взять одну банку молока?

— Возьмите хоть все, — донеслось из мешка.

— Мне одной хватит.

Он взял банку и пошёл искать острый камень. Начинало темнеть, и найти такой камень было нелегко. Зато среди мусора в заливе быстро нашёл прочную и острую палку. Он поставил банку на попа, на неё остриём палку и, тихонько стукая сверху большим плоским камнем, пробил жесть. Облизал вытекшее наружу молоко и, решив, что орудия могут пригодиться, захватил их с собой.

— Пей, потом я.

— Не хочу — сказала Марина и закуталась с головой ещё больше.

Олег примостился на палатке, приложился губами к отверстию банки и, запрокинув голову, начал глотать сладкую тягучую жидкость. На небе он увидел тонкий серп народившегося месяца и рядом большую звезду. Это напоминало эмблему общества Красного креста и полумесяца. Олег поставил порожнюю банку на землю и подумал, что такая вот штука на небе могла для Марины уже не светить.