Чистое сердце (Пограничные бродяги - 3)   ::   Эмар Густав

- Что же именно вам угодно знать?

- Незадолго до вашего прибытия я увидел перед домом, к которому привел меня случай, четырех людей, которые несли пятого. Кто был этот последний?

- Я знаю об этом ровно столько же, сколько и вы. Все, что я могу вам сказать, это то, что его нашли умирающим на берегу моря в одиннадцать часов ночи несколько человек из береговой стражи. Кто он такой и откуда, я не знаю. Этот человек был весь изранен и в одной руке держал топор, что позволяет предположить, что он принадлежал к числу членов экипажа корвета "Либертад", которым так удачливо завладели наши люди. Вот единственное объяснение, которое я могу вам дать. Это все, что вам угодно знать?

- Еще одно слово. Кто тот человек, которого я видел в доме и которого называли доном Бенито?

- Что до него, то вы скоро о нем узнаете! Это - руководитель всего техасского восстания. Больше я ничего не имею права сказать вам по этому поводу. До свидания, до завтра, до девяти часов у генерала!

- Отлично.

Оба собеседника вежливо распростились и вошли в город с разных сторон: полковник направился к своей квартире, а Джон Дэвис, по всей вероятности, пошел искать ночлега к одному из многочисленных инсургентов, живших в Гальвестоне.

ГЛАВА II. Мировая сделка

Дурные вести распространяются, как известно, с необыкновенной быстротой. Почему? Это тайна, до сих пор неразгаданная. Как будто электрический ток несет эти вести с головокружительной скоростью и ради своего удовольствия рассеивает их на своем пути.

Ягуар и Эль-Альферес приняли все меры предосторожности, чтобы скрыть ото всех свою вылазку. Они хотели, чтобы результаты ее держались в тайне до той поры, пока они не предпримут всех мер, необходимых для обеспечения полного успеха этого рискованного предприятия.

Внутреннее сообщение в то время, как и по сей день, было в тех местах весьма затруднительным. Только один человек - полковник Мелендес приблизительно знал, что произошло, и мы видели, что он был лишен возможности сообщить об этом кому бы то ни было. Тем не менее не прошло и двух часов с того времени, как совершилось событие, которое мы описывали, а слух о нем уже распространился по всему городу. Этот слух, как шум морского прилива, становился все грознее и скоро принял ужасающие размеры. Как обычно бывает в подобных случаях, истина потонула в массе глупейших и невероятнейших подробностей и почти совершенно исчезла, уступив место огромному числу домыслов. Один был несообразнее другого, но, вместе с тем, они пугали население и приводили его в неописуемое волнение. Говорили, между прочим, что инсургенты начали наступление на город, что у них сильный флот, состоящий из двадцати пяти судов, и что они могут высадить армию в десять тысяч человек, снаряженную пушками и другим оружием. Говорили не более и не менее как о бомбардировке инсургентами Гальвестона и о том, что значительная часть этих инсургентов принимала на суше все меры, чтобы отрезать городу всякое сообщение с материком.

Люди, которыми владеет страх, не рассуждают. Несмотря на явную несообразность предположения о том, что инсургенты могут собрать флот и такую значительную армию, никто не сомневался в правдоподобности этого слуха, и горожане со страхом обращали взоры к морю и в каждом показавшемся на горизонте парусе видели авангард техасской эскадры.

Даже сам генерал Рубио был сильно озабочен, и хотя он не особенно верил тем глупым слухам, которые доходили до него, тем не менее предчувствие, никогда не обманывавшее его, говорило, что он находится накануне каких-то грозных событий, которые не замедлят разразиться над городом, словно гром.

Продолжительное отсутствие полковника, причина которого была ему неизвестна, служило генералу еще одним поводом к тревоге.