Диатриба, или рассуждение о свободе воли   ::   Роттердамский Эразм

Если же не исчезла, то следует спросить, на кого она переложена? Если на кого-угодно, то всякое толкование будет недостоверно. Если ни на кого, тогда тоже ни одно толкование недостоверно, хотя и сегодня еще ученых мучает очень много темных мест. Если же на тех, кто унаследовал место апостолов, то скажут, что в течение многих веков многие люди наследовали место апостолов, не имея апостольского духа. Однако если в остальном они и были равны, то вероятнее предположить, что Бог излил дух на тех, кому он даровал должность, вроде того, как мы считаем более правдоподобным, что благодать дается крещеному, а не некрещеному.

Но представим себе, как действительно должно быть: может случиться, что любому простому и невежественному человеку Дух открывает то, чего Он не открыл многим просвещенным людям. Потому что Христос благодарит Отца за то, что скрытое от мудрецов и умников, т.е. от книжников, фарисеев и философов. Он открыл-, т.е. простым и в мирском смысле глупым. Может быть, такими глупцами были Доминик или Франциск, если им можно было следовать собственному духу. Но если Павел в свое время, когда этот дар духа был крепок, приказывал проверять духов, от Бога ли они, то что надлежит делать в наш плотский век? Как мы будем исследовать дух? По учености? И на той и на другой стороне есть раввины. По жизни? И там и там – грешники. На одной стороне целый сонм святых, которые утверждают свободную волю. Но говорят. Что они всего лишь люди. Но я и сравниваю людей с людьми, а не людей с Богом. Слышу: «Какое значение имеет большое число для понимания Духа?» Отвечаю: «Какое значение имеет малое число?» Слышу: «Какое значение для понимания Священного писания имеет митра?» Отвечаю: «А какое значение имеет плащ или капюшон?» Слышу: «Зачем для понимания Священного писания нужна философия?» Отвечаю: «А зачем нужно невежество?» Слышу: «Какое значение для понимания писания имеет объединенный синод, на котором, может быть, нет никого, в ком есть дух?» Отвечаю: «Какое значение имеют частные собрания немногих людей, среди которых, вернее всего, нет никого, в ком есть дух?»

Павел восклицает: «Вы ищете доказательств того, что во мне живет Христос?» И апостолам не верили, если они не подтверждали учение чудесами. Ныне же любой требует, чтобы ему верили, так как он уверяет, что в нем евангельский дух. Апостолы хотя бы стряхивали змей, исцеляли больных, воскрешали мертвых, возложением рук возвращали дар речи – именно тогда им и верили; а когда они учили парадоксам, им верили с трудом. Ныне же, когда некоторые говорят то, что в соответствии со здравым смыслом почти что-, никто от них не требовал, чтобы кто-нибудь из них сумел исцелить хотя бы хромого коня. О, если бы по крайней мере хоть кто-нибудь из них подтвердил свое учение если не чудом, то чистотой или же простотой апостольских нравов, которые нам, тупицам, заменили бы чудеса!

Я не хотел бы говорить этого против Лютера, которого в лицо не знаю, но, читая его сочинения, я испытываю тревогу по разным поводам. Гораздо больше я говорю это против других людей, которых знаю ближе и которые. Если возникает какой-нибудь спор о смысле писания, когда мы приводим толкования древних ортодоксов, тотчас же кричат: «Это были всего лишь люди!"Когда их спросишь, по какому признаку можно узнать, какое толкование Писания истинно, потому что ведь на обеих сторонах – людиони отвечают: по признаку духа. Если спросишь, почему дух отсутствовал у тех, многие из которых прославились в мире, как раз совершая чудеса, а не у них самих, то они отвечают, что в мире тысячу триста лет не было Евангелия. Если ты потребуешь от них жизни, достойной духа, они отвечают, что они праведны верой, а не делами.