Дядюшка Август   ::   Пикуль Валентин

- Куда, куда?! - крикнул капитан.

- Здесь подводный барьер, - ответил лоцман. - Рулевому не справиться. Я сам поведу судно.

- Ол райт! Только без этих штучек. Вы понимаете, чего они могут вам стоить.

Капитан помахал перед лоцманом револьвером. Ни один мускул не дрогнул на грубом, точно высеченном из камня, лице дядюшки Августа, и его глаза, как смотрели в иллюминатор рубки, так и остались недвижимыми, словно не заметили револьвера.

Разворачивая скрипящий штурвал, он ответил после долгого молчания:

- В прошлую войну фашисты заставили моего сына вводить в фиорд свой миноносец. И ему вот так же грозили оружием.

- Ну и что же? Держу пари, он провел миноносец точно.

Дядюшка Август куснул мундштук трубки и ничего не ответил. Сын знал подводные тайны родного фиорда не хуже отца, и он с точностью заправского лоцмана выбросил миноносец прямо на Чертов зуб.

Хороший был сын у дядюшки Августа, крепко любил его старик, и сейчас сам повел транспорт последней дорогой сына.

- Это почему там светится вода? - спросил капитан, показывая на фосфоресцировавшую впереди голубым светом струю.

- Макрель играет, - ответил дядюшка Август. - Она ночную пору любит, и развернул штурвал в сторону. За бортом всколыхнулась вода.

- Куда ведешь нас, старик?!

- Я веду вас туда, куда вам нужно, - невозмутимо ответил лоцман. Он стоял, широко расставив ноги, и мышцы на его руках набухли от нечеловеческой силы, выправляя непослушный штурвал.

- Прибавьте, капитан, скорость.

- Об ответственности вы предупре.

- Я говорю: прибавьте скорость. - И, окинув взглядом растерянного капитана, добавил: - Не волнуйтесь. Надо просто поскорее проскочить этот барьер.

И когда до его слуха донеслось тонкое пение быстро завра-щавшихся турбин, дядюшка Август вздохнул свободнее: "Так-то оно вернее, да и не долго уже осталось."

Время отбивало свои сроки частыми ударами старческого сердца. Лоцман ловил себя на мысли, что и сын когда-то переживал, как и он сейчас, такие же минуты. Только надо до самого конца остаться на пути сына.

Потрясающий удар вырвал из-под ног палубу, обжег лицо осколками стекол. Нос корабля с лязгом полез на рифы, вздымаясь в небо, и рухнул куда-то вниз. Вода с ревом устремилась в пробоину. Крики людей заглушались треском раздираемого металла и грохотом рушащегося остова, и в этом треске и грохоте дядюшка Август, повиснув на штурвале, понял последнее: американское оружие будет лежать на дне! И слабеющее сознание еще успело несколько раз повторить эту мысль, блеснувшую в мозгу яркими вспышками: "На дне! На дне! На дне!.."