Дневник Микеланджело Неистового   ::   Кристофанелли Роландо

Подобные настроения проявились еще более ярко в период наивысшего расцвета Возрождения, когда художники считали своим первейшим долгом служение интересам общества и во имя этой цели стремились полнее раскрыть свои возможности, добиваясь максимального самовыражения.

Микеланджело решительно отвергал романтическое и неоромантическое толкование своих произведений. По свидетельству его современника Франсиско де Ольянда, он, в частности, говорил: "Настоящая живопись, будучи сама по себе божественно возвышенна, никогда не породит ни одной слезы... Ведь ничто так не возвышает души мудрецов... как муки совершенства".

Другой его современник, Бенвенуто Челлини, пишет, что ""Битва при Кашина" Микеланджело и ,,Битва при Ангьяри" Леонардо, пока они стояли рядом, явились настоящей школой для художников". Рафаэль, Андреа дель Сарто, Фра Бартоломео, Россо Фьорентино, Вазари, Понтормо - все они изучали эти работы и неоднократно их копировали.

Однако оба картона так и не были воплощены во фресковых росписях. По всей видимости, авторы полностью выразили свои замыслы в этих рисунках. Но главная причина в том, что гонфалоньер Содерини и члены республиканского Совета меньше всего заботились, чтобы это начинание было доведено до конца.

Уже к середине XV столетия живопись не связана более только с религией. Духовенство становится таким же заказчиком, как республики и синьории, и живопись из церквей начинает проникать в залы республиканских советов и городского управления, во дворцы князей и правителей.

Возрождение ставит человека в центре Вселенной, прославляя личность и низводя богов с небес на землю. Человек начинает осознавать, на что он способен! Отсюда берет свое начало новое назначение науки и искусства: превосходство человека, его рост и обогащение через плоды деяний собственного гения. Воплощением этого принципа явились Микеланджело, Леонардо да Винчи и Рафаэль.

В известной книге "Живописцы итальянского Возрождения" Бернард Бернсон приходит к заключению, которое я бы назвал парадоксальным: автор утверждает, что одного этого фактора было бы достаточно, чтобы Возрождение стало выдающейся эпохой, "даже если бы оно целиком было лишено искусства". Правда, далее он признает, что "коль скоро идеи сильны и самобытны, то почти непременно (я бы убрал это словечко "почти") они находят свое художественное воплощение".

В сравнении со средневековыми концепциями идея "превосходства человека" явилась поразительным скачком вперед. Поэтому в корне противоречиво утверждение о том, что сам скачок был бы таковым, "даже если бы не породил искусство". Впрочем, если рассматривать это явление в свете современных исследований и более близкого нам исторического опыта, то такого совпадения может и не произойти. И все же идея "превосходства человека" должна рано или поздно выразиться в наиболее полном раскрытии человека и найти отражение в его свершениях.

Поэтому самым верным критерием в исследовании истории культуры будет ее рассмотрение не как абстрактной формалистической сферы деятельности, а как конкретного периода развития общества. Да и в самом искусстве следует усматривать не пророчество, а выражение всеобщего стремления к прогрессу и результат совершенного скачка. В Возрождении наиболее сильно поражает то, что эта эпоха способствовала раскрытию всех творческих сил и способностей человека без какого-либо деления по времени и без превосходства отдельных периодов в развитии.

Когда Микеланджело говорит, что у него "родилась новая идея", тем самым он ставит совершенно по-новому вопрос об искусстве как осмыслении порождающего его внутреннего порыва.