Долгий марш :: Стайрон Уильям
Страница: 28 из 30 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕКаков человек по душе, по уму? 27.08.10 - 21:05 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Казалось, у него нет уже сил, чтобы изобразить обычную свою улыбку; напряженная, сгорбленная поза, согнутые колени выдавали человека со стертыми ногами, и Калвер, испытывая глубокое отчаяние, вынужден был признать, что полковник все же шел вместе с ними - где-то сзади, в хвосте, по причинам, лишь ему одному известным, но шел, - и только Маникс в своей слепоте мог не понять это.
- Черт, - услышал Калвер свой шепот, - если бы только он не шел с нами. И затем спокойный голос полковника: - Нет, вы не дойдете с такой ногой. Калвер посмотрел вниз. Щиколотка капитана вздулась над башмаком рыхлой молочно-пурпурной опухолью, он не смог бы наступить на землю пяткой, даже если бы захотел. - Вы не дойдете с такой ногой, - повторил полковник. Маникс тяжело дышал, словно собирая силы для новой схватки. Он и полковник смотрели в глаза друг другу - два темных профиля, выбитых на бастионе сосен и утреннего голубого неба. - Слушайте, полковник, - просипел он, - вы сами затеяли этот марш, и я буду идти, даже если у меня ни одного солдата не останется. Вы можете смыться на полдороге... Калвер хотел остановить его - как угодно, любым способом - не потому, что Маникс навлекал на себя беду, а потому, что вся его война не имела смысла. Неужели он не видит, что полковнику она безразлична? Что для него марш не имеет ничего общего ни с мужеством, ни с жертвенностью, ни с гордостью, для него это просто задание, которое надо выполнить, и он кто угодно, но не трус, он шел всю дорогу или большую часть - любому дураку это ясно; он так же далек от соперничества, примитивной войны, которую пытается навязать ему Маникс, как самая далекая, самая холодная звезда. Все это ему безразлично. Калвер напрягся в тяжелом, болезненном усилии, желая подняться, встать между ними, но Маникс продолжал атаку: - Вы гоните солдат. Хорошо. Прекрасно. Но почему вы сами смываетесь?.. - Постойте, капитан, - зловеще начал полковник. - К вашему сведению... - Иди ты на... со своими сведениями, - сказал Маникс хриплым, придушенным голосом. Он чуть не рыдал. - Ты думаешь... Но он не успел кончить, потому что полковник сделал странное, неуловимое движение - это был жест почти по-актерски выверенный, как будто взятый из старого ковбойского фильма: его ладонь скользнула к рукоятке пистолета и настороженно замерла там, а холодный, угрожающий взгляд остановился на капитане. И в этом жесте была такая сила, что перед ней спасовал даже Маникс. Лицо его побелело, как будто до него только сейчас дошел смысл слов, сказанных им так опрометчиво; он стоял, немой и угрюмый, и мигая смотрел на блестящую рукоятку пистолета. A полковник продолжал: - К вашему сведению, капитан, не вы один проделали этот марш. Но мне не интересны ваши умозаключения, слышите? Извольте взять себя в руки. Ступайте на свое место. По приходе я запрещаю вам покидать расположение батальона, понятно? Я предам вас военному суду. Понятно? Вас будут судить за тяжелое нарушение воинской дисциплины. Я добьюсь вашей отправки в Корею. Потрудитесь молчать! Отправляйтесь в свою роту. - Он трясся от гнева, его серые глаза горели благочестивым мщением. - Ступайте в свою роту, -прошептал он. Ступайте в свою роту! Затем он повернулся к Маниксу спиной и крикнул майору: - Пора, Билли, давайте строиться! Итак, все было кончено - кроме марша. Последние десять километров тянулись до полудня. Маникс брел, припадая на больную ногу, и, оттого что он не мог наступить на пятку, все его тело содрогалось тяжко и непроизвольно, словно в пляске святого Вита. Лицо его свела судорога; когда Калвер мог отвлечься от своей боли настолько, чтобы взглянуть на это лицо, он видел выражение глубокой, почти молитвенной сосредоточенности, обращенные к небу глаза, лихорадочно дрожащие губы - агонию, которую посторонний счел бы, наверно, религиозным экстазом. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|