Другая история Российской империи   ::   Калюжный Дмитрий Витальевич

Понятно, что отношение к тем, кто высказывает сомнения в верности ставших традиционными толкований, становится просто враждебным.

Если вдруг появляются факты, противоречащие догмам, профессионалы от истории обязательно пытаются встроить их в традиционную схему, то есть впихнуть их всё в тот же «чулан», в какое-то место среди старых коробок. А если они туда «не лезут», то тем хуже для фактов: их объявляют фальшивкой, или просто замалчивают. В лучшем случае подобные факты начинают бродить по страницам околонаучных популярных журналов, иллюстрируя мифы о пришельцах из космоса или атлантах.

Но при таком подходе к делу сам предмет науки истории становится химерой, если не весь, то во многих частностях!

Конечно, консерватизм характерен не только для историков: он совершенно естественно проявлялся почти в каждой из современных наук, пока научная революция не производила в них основательную перетряску. Профессор Евгений Габович показал это явление на примере теории дрейфа материков.

Эту теорию немецкий учёный Артур Вегенер, известный полярный исследователь, выдвинул за двадцать лет до своей смерти (он умер в 1930-м году в Гренландии). И все эти двадцать лет его теория единодушно отвергалась всеми специалистами по геологической истории Земли, хотя одного взгляда на глобус достаточно, чтобы увидеть линию разлома между Африкой и Южной Америкой!

Замалчивание теории продолжалось ещё 35 лет после смерти Вегенера, а иногда её и «опровергали», пока в конце 1960-х не выяснилось, что только она способна объяснить результаты измерения магнетизма геологических пород на разных континентах, после чего эту теорию приняли безоговорочно. И сразу нашлось множество её подтверждений, зоологических и вообще естественнонаучных, в том числе и палеонтологических, – например, кости древних животных разбросаны по континентам и островам в зависимости от отдрейфовывания последних друг от друга. Это была научная революция.

К сожалению, история пока не дожила до своей научной революции. Информационные «кости», которые могли бы подтвердить ту или иную историческую версию, найти невозможно. Люди, как мы сказали выше, оставляли письменные свидетельства и артефакты, и люди же их уничтожали. В России это было ясно сразу после появления первых систематизированных «историй», вроде «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина (1766—1826).

Так, в фантастической повести Владимира Одоевского «Живой мертвец» (1838) разные люди вспоминают скончавшегося «крупного чина» Василия Кузьмича. Обсуждения его деяний составляют антологию грехов и злоупотреблений того времени, причём один из грехов непосредственно связан с русской историей, что ясно из диалога между неким приезжим, и бывшим подчинённым Василия Кузьмича:



Приезжий: Скажите, неужели действительно ничего не сохранилось из этого драгоценного собрания ?

Провинциальный чиновник: Повторяю вам, что Василий Кузьмич приказал всё истребить .

Приезжий: Но скакой целью ?

Провинциальный чиновник: Да так, для чистоты и порядка. Как теперь помню: сидел он за вистом, призвал меня к себе и говорит: «Что это, батюшка, у вас там много старого хлама? куда его бережёте? только место занимает, а мне вот некуда моих людей поместить». Я было заикнулся, что, дескать, древность большая, а он как на меня прикрикнет: «Прошу, батюшка, не умничать! прошу всё это старьё собрать, на пуды продать и деньги ко мне представить, а комнаты очистить, чтоб послезавтра мои люди могли туда перейти» .

Приезжий: Так что же вы сделали ?

Провинциальный чиновник: Я должен был исполнить приказание. Какие свитки были, продал в свечные лавки, а вещи в лом .