Приговор олигарху   ::   Зверев Сергей Иванович

В Государственной Думе поднимется такой хай!

Доказательств причастности ГБ к смерти конкурента-банкира у Панфилова, конечно, нет и не может быть, кроме личного свидетельства, которое не слишком дорогого стоит. Но для того, чтобы повлиять на мнение депутатского большинства, доказательства и не требуются.

Уж кто-кто, а Белоцерковский это знает прекрасно. Самому не раз приходилось проваливать законы только тем, что он организовывал в средствах массовой информации шумные, нацеленные на создание нужной ему общественной атмосферы пропагандистские кампании.

А если депутатская неприкосновенность будет все же отменена…

Белоцерковский даже думать не захотел, что может случиться с ним лично.

Но она не будет отменена! Пока он жив, он этого не допустит.

И Глеб Абрамович решительно направился в зал заседаний. Одно его возвращение в зал должно наполнить «подсадных» депутатов энтузиазмом. Еще бы! Он пообещал каждому из них в случае провала законопроекта столько, сколько они за год не заработают, протирая штаны на думских скамьях.

– Никому нельзя позволить трогать депутата! – донесся до Белоцерковского знакомый голос с трибуны, когда он открыл дверь в зал. – Это однозначно! Депутатов начнут сажать пачками, независимо от того, виновен он или нет! Только потому, что правоохранительные органы в субъектах федерации подчинены практически везде губернаторам, а депутаты чаще всего выступают в оппозиции к ним. Губернаторы начнут просто давить нас и превращать в свои послушные орудия! Я говорю это как специалист! Наше законодательство не может сейчас защитить от произвола рядового гражданина. Слава богу, что хотя бы депутаты недоступны длинным рукам беспредельщиков! И вместо того, чтобы, пользуясь своей депутатской неприкосновенностью, разработать и принять законы, обеспечивающие защищенность от произвола власти каждого гражданина России, мы с вами возьмем сейчас и сами сдадимся на милость нашим политическим врагам! Этого не будет! Я заявляю вам это однозначно!

«Вот это сторонник! – довольно хмыкнул про себя Белоцерковский. – И покупать его не надо, сам выступает, по своей инициативе… Впрочем, нет, это случайный попутчик. С моими "ручными" гораздо проще. С ними можно не бояться никаких неожиданностей…»

Он вспомнил неожиданный звонок Панфилова, его непонятные претензии, и настроение снова испортилось. Глеб Абрамович очень не любил неожиданности подобного рода. Да и кто их любит?



Глава 3

Закончив разговор с Белоцерковским, Константин помчался в Серебряный Бор, в бассейн, который был ему известен еще с детства, когда он ездил сюда тренироваться из Запрудного. Школьный учитель физкультуры, обратив внимание на его способности в плавании, рекомендовал его в школу олимпийского резерва, которая тренировалась иногда в Серебряном Бору, и Костя пару месяцев ездил туда заниматься, пока не бросил это дело.

Не до плавания ему было. В Запрудном чуть ли не каждый день возникали тогда разборки между группами пацанов, которые по примеру более старших начинали делить город на сферы влияния. Константин был непременным и чуть ли не самым активным участником подобных разборок.

Тогда он еще не носил кличку Жиган. Ее он получил в зоне, куда попал надолго.

Впрочем, зона – это было хорошее испытание его характера и воли к жизни.

Не хуже, чем Афганистан, в котором ему тоже пришлось побывать.

Бассейн в Серебряном Бору оставался для него воспоминанием о детстве, когда перед ним лежали разные дороги и он стоял перед ними, не зная, какую выбрать.

Костя часто попадал на тропы, которые были слишком взрослыми для его возраста, наверное, потому у него и выработался столь жесткий подход к жизни.