Емельян Пугачев (Книга 3)   ::   Шишков Вячеслав

После завтрака поехали глядеть хозяйство. Помещик всё своё расхваливал, Барышников - хаял. Вернувшись, рассматривали землемерный план именья. Барышников великолепно разбирался в чертежах и планах. Он сообразил, что на речке можно устроить ещё две, а то и три водных установки для новых лесопилок. Из рассказов хозяина он ясно видел, что дело ведется помещиком без всякого умения, что оно приносит хозяину весьма малые доходы, а в иные годы бывает и убыточным, что Барышников мог бы извлекать из всех этих предириятий в десять раз больше пользы.

- Сколько же вы, уважаемый Павел Терентьич, взяли бы за всё чохом, за лес, пильню, мельницу и винокурню?

- Да что ж, милейший Иван Сидорыч, - закатив глаза к потолку, сказал после некоторого раздумья хозяин. - Ежели, тововна, наличными, то тридцать тысяч.

- Тридцать тысяч! - всплеснул руками Барышников, и глаза его хищно заблестели: простофиля помещик назначил не столь большую сумму. - Да побойтесь вы бога, уважаемый... Ведь я же только... Ведь вся земля-то с деревеньками при вас останется. А я пришлю своего управителя, и он станет орудовать тут, ваших же мужиков наймёт, а нет - я своих могу пригнать.

- Я дёшево назначил вам. Один лес чего стоит! - кричал хозяин.

- Дрянь лес! - кричал и Барышников.

- Ха, дрянь. Вы не видали... У меня в Коровьих Задках корабельные рощи, самый лес строевой...

- Дрянь лес... Видел я... Ха, тридцать тысяч. Заломили цену изрядную-с. А вот, ежели угодно - любую половину.

- Ни копейки меньше.

- Желаете пятнадцать тысяч серебром?

- Тридцать тысяч, тововна...

- Ну, тогда извините-с, нам с вами пива не сварить... Митрич, собирайся!

И, прощаясь с хозяевами, Барышников таящимся шёпотом сказал:

- Только имейте в виду, уважаемые господа: ведь в ваши края может пугачёвская сволочь нагрянуть. Да и нагрянет. Очень даже свободно... Тогда от вашего имущества один пепел останется... Я вас запугивать, конечно, не хочу, возможно, что милосердный промысл божий и сохранит от злодеев сии места, а только что... Опаска не вредит-с.

Сердце помещика дрогнуло, одутловатое лицо вытянулось, увлажнившиеся глаза неспокойно завиляли. Он сказал:

- Нет, в наши места злодеи не придут. О сем не можно и помыслить...

- Да ведь всяко бывает, - проговорил Барышников, надевая поданную Митричем шубу. - Тогда уж не пеняйте на меня.

Тройка отъезжающих бежала ленивой рысцой. Барышников, толкнув локтем Митрича, сказал ему:

- Сейчас нас вернут...

- Навряд... он, пузан, упорный...

- Да уж поверь...

Действительно, не проехали они и пяти верст, как их нагнал в легких беговушках секунд-майор Невзгодин.

- Вот что, достопочтенный Иван Сидорыч, - проговорил он. Посовещавшись с супругой, я решил, тововна, уступить вам лес и свое обзаведение за двадцать восемь тысяч.

- Пятнадцать, наипочтеннейший-с...

- Ах, упрямец, ах, упрямец... Ну, и прижимист вы. Давайте двадцать пять, тововна... Так и быть.

- Ну, будь не по-вашему, ни по-моему, - шестнадцать тысяч...

- Не скупитесь, прибавьте... Лес-то какой!..

- Дрянь лес.

- Ну вот, тововна, заладили... Побойтесь бога!

- А вы Пугачёва побойтесь, уважаемый... А то будете локоток кусать, да уж поздно-с. Ведь я и сам, как изволите видеть, на риск иду.

- Не связывайся, батюшка Иван Сидорыч, плюнь! Долго ли до греха... подзадоривая помещика, встрял в разговор Митрич.

- А и то правда, - проговорил Барышников, с неестественной торопливостью попрощался с помещиком и тронул ямщика:

- Пошёл, Никита!

- Тововна-тововна, стойте! - припустился за ними следом на своей беговуше помещик. - Иван Сидорыч, остановитесь, куда вы торопитесь-то...

- Как, куда? У меня в Москве да в Питере дела, почтеннейший. Никита, попридержи коней.

- Двадцать три тысячи желаете?

- Ни гроша больше... Да, кажись, я передумал, пожалуй - спячусь...