Приятельница мадам Мегрэ   ::   Сименон Жорж

Вы хотите, чтобы я задавал вопросы, или предпочтете сами рассказать нам все, что знаете?

Теперь союзником Мегрэ был не только Лиотар, но и Фернанда, взглядом подбадривавшая Франса, чтобы он говорил.

– Задавайте вопросы. Посмотрим, как у меня получится отвечать.

Он протер толстые стекла своих очков и ждал, ссутулившись, немного наклонив голову вперед, словно она была слишком тяжелой.

– Когда вы узнали, что графиня Панетти убита?

– В ночь с субботы на воскресенье.

– Вы хотите сказать, в ту ночь, когда Мосс, Левин и третий человек, возможно, Кринкер, пришли к вам в дом?

– Да.

– Это вы надумали послать телеграмму Фернанде, чтобы удалить ее из дома?

– Я даже не был в курсе.

Это было похоже на правду. Альфред Мосс достаточно хорошо знал все домашние дела и образ жизни Стёвельсов.

– То есть когда в девять часов вечера к вам постучались, вы не знали, в чем дело?

– Да. Я, впрочем, не собирался пускать их в дом.

Я спокойно читал у себя внизу.

– Что вам сказал брат?

– Что одному из его спутников необходим паспорт – и сегодня же, что он принес все необходимое и я должен немедленно приняться за работу.

– Он впервые привел к вам незнакомых людей?

– Он знал, что я никого не желаю видеть.

– Но вы догадывались, что у него есть соучастники?

– Он говорил, что работает с человеком по имени Шварц.

– С тем, который назвался Левином на улице Лепик?

Довольно полный брюнет?

– Да. Работать так поздно в мастерской я не мог, это удивило бы соседей.

– Расскажите, пожалуйста, о третьем человеке.

– Я его не знаю.

– У него был иностранный акцент?

– Да. Он был венгр. Он очень нервничал, торопился уйти и требовал гарантий, что у него не будет неприятностей с фальшивым паспортом.

– Какой страны?

– Соединенных Штатов. Их подделывать труднее всего, там должны быть специальные знаки, о которых договорились между собой консулы и иммиграционные службы.

– И вы принялись за работу?

– Я не успел.

– Что же произошло?

– Шварц обошел весь дом, будто хотел убедиться, что никто не спугнет нас. И вдруг, когда я стоял спиной к нему – как раз склонился над чемоданом, лежавшим в кресле, – услышал выстрел и, обернувшись, увидел, что венгр упал.

– Стрелял Шварц?

– Да.

– Как вам показалось, ваш брат удивился?

На какие-то секунды он задумался.

– Да.

– Что произошло потом?

– Шварц заявил, что это было единственно возможное решение, и ничего другого он сделать не мог. По его мнению, Кринкер был на грани нервного срыва и неизбежно попался бы. Попавшись, он бы не молчал.

«Я ошибался, считая его мужчиной», – добавил он.

Потом спросил, где у меня печь.

– Он знал, что она у вас есть?

– Я полагаю, да.

От Мосса, – это было очевидно, как было очевидно и то, что Стёвельс сейчас выгораживал брата.

– Он приказал Альфреду растопить ее, а меня попросил принести острые переплетные ножи. «Все мы попали в один переплет, дети мои, – сказал он. – Если бы я не убил этого идиота, не прошло бы и недели, как мы были бы арестованы. Никто его с нами не видел. Никто не знает, что он здесь. Семьи, которая стала бы искать, у него нет. Пусть он исчезнет, а мы будем жить спокойно».

Это был неподходящий момент для того, чтобы расспрашивать переплетчика, помогал ли кто-нибудь расчленять труп.

– Он сказал вам о смерти графини?

– Да.

– Вы тогда и узнали об этом?

– Я не видел никого с тех самых пор, как они уехали на автомобиле.

Он говорил все менее уверенно, а Фернанда смотрела то на мужа, то на Мегрэ.

– Говори, Франс. Они ведь втянули тебя в эту историю, а сами скрылись. Какой смысл тебе молчать?

Лиотар добавил:

– Как ваш защитник, я могу подтвердить, что рассказать обо всем – не только ваш долг, но в ваших интересах. Я думаю, что правосудие оценит вашу чистосердечность.

Франс посмотрел на него своими большими мутными глазами и пожал плечами.

– Они провели у меня часть ночи, – наконец произнес он.