Ещё раз о происхождении человека   ::   Кондулуков Сергей

) МЕЖДУ ОСОБЯМИ СТАДА"(7) И КОТОРОЕ КАК МЫ УВИДИМ В ДАЛЬНЕЙШЕМ ДАЖЕ У ПЕРВОБЫТНЫХ ЛЮДЕЙ БЫЛО ГОРАЗДО ШИРЕ И РАЗНООБРАЗНЕЕ И ТОЛЬКО УСЛОВНЫМИ РЕФЛЕКСАМИ НЕ ОГРАНИЧИВАЛОСЬ.

Если внимательно проанализировать эти теоретические взгляды, то можно увидеть, что в основании их лежит сравнение морфофизиологического строения АВСТРАЛОПИТЕКОВЫХ-ХАБИЛИСОВ- И ПИТЕКАНТРОПОВ В ОСОБЕННОЙ МЕРЕ РАЗМЕРЫ ИХ ГОЛОВНОГО МОЗГА.

Но гипотеза мозгового рубикона КАК ЕДИНСТВЕННО КОНСТИТУИРУЮЩЕГО ПРИЗНАКА отделяющего человека от животных не получила в наше время особого распространения.

Как пишет в своей книге "Происхождение человека и общества" И.Л. Андреев "исследования последних десятилетий показали, что на заключительных этапах антропосоциогенеза всё более определяющую роль играла не столько масса мозгового вещества (которая например у классического неандертальца не уступала а порой и превышала соответствующий показатель у современного человека), ( следуя такому прямолинейному упрощённому взгляду на эволюцию человека можно признать неандертальца больше человеком чем кроманьонца) сколько его структура, уровень морфологической организации, хотя конечно увеличение объёма мозга и особенно его разрастание в высоту явились объективной основой его эволюции.

Например, объём мозга одного из самцов гориллы оказался равен 752 см3, т.е почти вдвое больше чем среднестатистические показатели шимпанзе и австралопитека, значительно превышал величину мозга у питекантропа (650см3) и даже у 6-8- месячного ребёнка. Однако обезьяна от этого отнюдь не приблизилась к человеку и не перестала быть животным. Словом, количественные изменения в процессе цефализации были гораздо более сложно связаны с качественными, чем предполагали сначала, и никакой чёткой демаркации между "последней" обезьяной и "первым" человеком по признаку объёма мозга установить не удалось. "Мозгового рубикона" ... не оказалось(8)

Диалектика учит, что только рассматривание процесса явления во всём его многообразии его полноте, во всём богатстве его связей и даёт реальную картину происходящего.

В данном случае отказ от этого методологического принципа подчеркивание, выпячивание одной пусть даже существенной черты чрезвычайно сложного процесса антропосоциогенеза и привёл к неверным выводам.

УЖЕ АВСТРАЛОПИТЕКОВЫХ, А ТЕМ БОЛЕЕ РАЗЛИЧНЫЕ ФОРМЫ ФОРМИРУЮЩЕГОСЯ ЧЕЛОВЕКА НЕЛЬЗЯ ПРОСТО РАССМАТРИВАТЬ КАК БИОЛОГИЧЕСКИЕ ВИДЫ ЖИВОТНЫХ С ТЕМИ ИЛИ ИНЫМИ РАЗМЕРАМИ ГОЛОВНОГО МОЗГА И ИСХОДЯ ИЗ РАССМОТРЕНИЯ ТОЛЬКО ИХ ОДНИХ ДЕЛАТЬ ВЫВОД О ХАРАКТЕРЕ ЗАРОЖДАЮЩЕЙСЯ В НЕДРАХ ЖИВОТНОГО ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.

Выше мы писали, что сложное поведение австралопитеков не ограничивается только условными рефлексами, не вписывается в их прокрустово ложе, а гораздо богаче и разнообразнее.

Говоря об этом мы имели в виду так называемое интеллектуальное поведение.

Интеллектуальное поведение животных было широко исследовано советской школой физиологии, в частности совестским физиологом Протопоповым.

Чем же характеризуется интеллектуальное поведение?

Приведём характерный пример.

Животное помещали в ящике, у которого одна стенка состоит из решетки. Перед решеткой располагается приманка. Приманка расположена так, что непосредственно животное не может его достать.

Как вели себя в этом случае животные, стоящие на различных ступенях эволюционной лестницы?

Курица, помещенная в только что описанную загородку, воспринимала зерна и просто билась о сетку, никак не могла отвлечься от непосредственного образа, образно говоря была РАБОМ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО ОБРАЗА ; корова в аналогичных условиях довольно вяло стоит, тыкается мордой в перегородку и не делает никаких попыток обойти загородку.