Фюреры, Книга III - Общая теория фашизма   ::   Самойлов Э В

Она уродует Мао Цзедуна, превращая его в опасную агрессивную личность, лишенную естественных человеческих эмоций" (20, с. 412)

В этой записи П. П. Владимиров фактически диагностировал у Мао психопатию, очень точно обозначив ее как "всепоглощающую страсть" и "отсутствие естественных человеческих эмоций".

130

Буквально теми же словами К. Гейден писал о Гитлере, когда отмечал, что "ему чужды нормальные чувства прочих людей" (27, с. 12).

Свои наблюдения П. П. Владимиров зафиксировал в следующих записях:

29 сентября 1943 г.: "Мао Цзедун равнодушен к сыновьям, которые учатся и Советском Союзе. Никто из нас не помнит, чтобы он упомянул имя хотя бы одного из них, или поинтересовался здоровьем. Впрочем, и маленькая дочь его мало трогает" (20, с. 208).

30 июня 1944 г.: "У Мао Цзедуна и Цзян Цин дочка пяти лет. Я видел ее всего несколько раз. Берут они ее из детского сада редко - не каждое воскресенье" (20, с. 298).

Атрофия родственных чувств - характерный признак нарастающих психопатических изменений.

Эмоциональный срыв как симптом психопатии

По мере сосредоточения власти в руках фашистского "вождя" нарастает ее дезорганизующее, разлагающее воздействие на психику. Один из симптомов ее изменения - неспособность нормально реагировать на мнение, противоречащее взглядам "вождя", который с определенного времени начинает реагировать на несогласие, как правило, взрывом бурных эмоций.

Гейден отмечает, что у Гитлера "даже в частной бесед" истерические взрывы сменяются внезапно жалким лепетом, как только собеседник переходит в наступление", что "Гитлер при малейшем поводе теряет самообладание и орет" (27, с. 51).

После захвата власти эмоциональный срыв, как реакция на несогласие, стал типичен для Гитлера. Его биографы описывают множество примеров истерической реакции Гитлера на малейшие признаки нелояльности или несогласия. Гейден, например, пишет, что Гитлер, "как одержимый, беснуется по самым ничтожным поводам... Из-за запропастившейся стенограммы своей последней речи - а его последняя речь всегда самое крупное событие - он способен надавать пощечин своим старейшим сотрудникам" (27, с. 51).

В качестве примера можно напомнить о визите Браухича и Гитлера 5 ноября 1939 г., когда Браухич пытался убедить фюрера не предпринимать нападения на Францию. Гитлер, уразумев, о чем идет речь, впал в ярость, закричал на генерала и убежал из кабинета.

Даже на дипломатических переговорах Гитлер норой срывался и орал на дипломатов других государств, как на своих генералов. Например, 14 ноября 1940 г. Гитлер беседовал с Молотовым, находящимся в Германии с официальный визитом. На вопрос Молотова, что сказала бы Германия, если бы СССР заключил, например, с Болгарией направленный прочив Германии договоров, подобный договору, заключенному между Германией и Румынией, Гитлер, но свидетельству В. Бережкова, (сорвался на крик и "визгливо прокричал", что болгарский царь не просил Москву о гарантиях, что ему об этом ничего не известно и т. п.[1]

В психике Сталина аналогичные симптомы окончательно сформировались в середине тридцатых годов, когда его власть подходила к абсолютной.

Есть множество свидетельств того, что Сталин в общении с людьми был груб, что являлось для него, в сущности, "нормой поведения". Грубость сама по себе есть фактически эмоциональный срыв. Среди примеров такого рода, характеризующих Сталина, весьма показателен следующий

"На приемах в Большом Кремлевском дворце Сталин часто подходил к актерам и актрисам и разговаривал с ними... В начале 1941 года в кругах людей искусства Москвы большое впечатление произвел разговор Сталина с меццо-сопрано Большого театра Давыдовой...