Флибустьерское море   ::   Блон Жорж

В Антильском море [5] галионам дозволялось плавать в одиночку, именно поэтому утром 13 мая 1668 года «Сан-Яго» оказался без сопровождения. Позволительно будет предположить, что форма этого судна была лучше, чем у галионов первой постройки, и что он в достаточной степени напоминал военный корабль – кстати, именно так, согласно французскому лексикону, именовал его молодой хирург, хотя испанцы все суда Золотых флотов называли галионами.

Как и у остальных его собратьев, бороздивших теплые моря, корпус у «Сан-Яго» был обшит тонкими свинцовыми пластинами во избежание слишком сильного обрастания водорослями. При сильном попутном ветре он шел в обычных условиях довольно хорошо. Но капитан прекрасно знал, по какой причине «Сан-Яго» двигался сейчас лениво, словно морской слон. Причиной была перегрузка.

Устав Королевской торговой палаты в Севилье категорически запрещал перевозить на галионах иные грузы, нежели предназначенные для казны его величества короля Испании. С момента основания (1503) палата росла, расширяя свои полномочия и власть. Она превратилась в чудовищного монстра, гигантского паука, спрута; ее уставы и наказы охватывали мельчайшие детали корабельной жизни. В Америке они предписывали все – от ширины полей шляп, которые надлежало носить находившимся в рабстве у испанских поселенцев индейцам, до порядка исполнения гимнов на борту галионов в разное время дня. Однако вся эта масса тщательно разработанных инструкций и маниакальных указов превращалась в мыльный пузырь, в ничто, ибо, чем больше пухла гора распоряжений, тем меньше их исполняли. В результате палата превратилась в самодовлеющую бюрократическую систему, потерявшую всякую связь с реальным миром.

Запрет перевозить какие бы то ни было иные грузы, кроме как предназначенные для государя, соблюдался менее всего; можно смело утверждать, что, наоборот, казенное имущество занимало в трюмах отнюдь не главное место и куда чаще суда использовались к вящей выгоде капитанов, офицеров и матросов. Даже адмиралы не чурались взимать комиссионные с пассажиров и негоциантов. Так, однажды галион, шедший под флагом главнокомандующего испанским флотом, вез на борту семьсот человек, из которых четыреста пассажиров были нелегальными.

Капитан «Сан-Яго» наверняка затруднился бы ответить, сколько подобных пассажиров находилось у него на борту, зато он твердо знал, сколько полагающихся по штату орудий он снял перед отплытием, чтобы погрузить оплаченную звонкой монетой коммерческую поклажу. Согласно уставу палаты, перед выходом в море каждое судно должны были освидетельствовать инспекторы, дабы убедиться, что на борту имеется все полагающееся вооружение. Эти инспекторы действительно поднимались на палубу и видели орудия в полном комплекте, однако, поскольку и они получали свою мзду, ретивые служащие не желали знать того, что было известно каждому портовому бродяге от Панамы до Кубы, а именно: часть пушек была одолжена и, как только подписывался акт, их тут же сгружали на берег... для установки на следующем готовившемся к отплытию талионе.

Таким образом, половина орудий на «Сан-Яго» была заменена пассажирами и товаром, причем нелегальный фрахт тянул вдесятеро больше снятой артиллерии. Галион был нагружен до такой степени, что его средняя палуба между носовой и кормовой пристройками едва поднималась над водой, так что следовало благодарить Бога за то, что море все это время оставалось спокойным. Не счесть было собратьев, которые, нагрузившись, как и он, сверх всякой меры, становились жертвами внезапно налетевшего тропического урагана. Вихрь не знал пощады и в одно мгновение уносил на дно судно со всем его живым и мертвым грузом.