Глоссолалия   ::   Белый Андрей

№ 2

В звуке «b» замыкаются губы; и сила покрова из губ (как давление с периферии к центру) звук «b» нам кидает обратно; и оттого, — вот жесты «b»: отступя шаг назад, наклонив долу голову, приподымаю я руку над ней, уходя под покров.

В звуке «р» — жест иной. (См. рис. № 3).

Так мимика звуков слагает нам танец; искусство ритмических звуков — язык языков.



6

Видел я эвритмистку; танцовщицу звука; она выражает спирали сложенья миров; все они мироздания; выражает, как нас произнес Божий Звук: как в звучаниях мы полетели по Космосу; солнца, луны и земли горят в ее жестах; аллитерации и ассонансы поэта впервые горят.

Будут дни: то стремительно вытянув руки, то их опуская, под звезды развеет нам рой эвритмисток священные жесты; на линии жестов опустятся звуки; и — светлые смыслы сойдут. Жестикуляция, эвритмия — искусство словесности; филология в наши дни есть искусство медлительных чтений; в грядущем она — быстрый танец всех звезд: зодиаков, планет, их течений, горений; узнания мудрости — ноты и танцы; умение жестами выстроить мир означает, что корень сознания вскрыт: мысль срослася со словом; так: выражение звука есть знание; и ответ на вопрос есть мимический жест, изображающий жизнь вопроса во мне; без уменья изображать жизнь вопроса нам нет разрешений вопроса.

Рис. № 3

Видал эвритмию (такое искусство возникло); в нем знание шифров природы; природа осела землею из звука: на эвритмистке червонится звук; и природа сознания — в нем; и эвритмия — искусство познаний; здесь мысль льется в сердце; а сердце крылами-руками без слов говорит; и двулучие рук — говорит.

Эвритмиею опускали нас духи на землю; мы в них, точно ангелы.

Видел я эвритмисток (близ купола, крепкого звуком): их шарфы метались; и дугами крылий качались их руки; и опускались их шарфы; бывало, стоит та и эта, протянет к нам руки, рисуя далекие звуки; казалось: за ней кто-то есть; и расколами звука — блестит сама Древность: -

— В древнейшей Аэрии, в «Аэре», жили когда-то мы, звуки; и звуки доселе живут; звукословием выражаем мы их:

Рудою солнца посеян свет,

Для вечной правды названия нет.

Считает время песок мечты,

Но новых зерен прибавил ты…

На крепких сгибах воздетых рук

Возводит церкви строитель звук.

Сергей Есенин.



7

Над булыжником мостовой простоять можно дни; можно днями себе представлять старину его жизни. Но не под силу геологу эту жизнь пережить.

Таково положенье лингвиста над корнем обломком дышавшего смысла; он волен часами продумывать перемены корней — по языкам, по векам; но не под силу лингвисту исполниться жестом, стать воздухом корня: летать существами его по истории языков, в сотрясениях воздуха слышать печати древнейшего смысла; и, облекаяся в образ бормочущих былей, восстановлять то, что было .

Геолог не может сказать: «Да, я видел булыжники перворожденными вспышкой огней; да, я видел летучие танцы тончайшей материи, понял все ритмы кристалла». Геолог нам скажет, что пыльный булыжник — осколок такой-то породы, тогда-то осевшей.