Принцип карате   ::   Корецкий Даниил

Одни ввязались по въевшейся в кровь привычке, другие подставились умышленно, чтобы отработать на живом материале блоки, удары, броски... Кто из них хуже? - Ну, ты даешь! Головой ударился? Окладов не обратил на реплику Габаева ни малейшего внимания, он говорил не для него - Гришка не в состоянии был понимать такие тонкости, он говорил для остальных, да и для себя тоже. - Они пьяные, грязные, злые, они не работают, воруют, все понятно; мы полная противоположность: поставь рядом - наглядное воплощение добра и зла... Но когда мы деремся, чем мы отличаемся от них? Для них драка элемент образа жизни, способ самоутверждения, поддержания авторитета. Для нас - тренировка на бесполезных обществу людишках, мы позволяем себе в отношении их то, чего никогда не допустили бы в привычном окружении! Это осквернение чистого и благородного искусства карате. - "Сегун Йомицу на ночных улицах Эдо пробовал на живых людях остроту своего меча", - будто по книге прочитал Гришка, и в голосе его была печальная торжественность. - "Другие самураи переняли обычай окроплять новый меч горячей человеческой кровью, и утром в придорожных канавах находили трупы зарубленных бродяг, попрошаек, разбойников". - Вот-вот! Воображаешь себя сверхчеловеком, не задумываясь, откуда у тебя право оценивать других... - Эта мразь лезла на рожон, а мы им обламывали рога, отбивая охоту нападать на прохожих. Что же здесь плохого? - ...И ты всегда был инициатором драк, если не нападали - откровенно провоцировал, так что иногда трудно определить - кто хулиганы, а кто жертвы. - А иногда напротив - очень легко, - вмешался Зимин, и все поняли, что он имеет в виду. У Колпакова вновь ворохнулся в душе комплекс вины. Все, кроме Гришки. - Когда же это? - с вызовом спросил он, не без основания заподозрив выпад в свой адрес. - С футболистами. - А-а-а, - протянул Габаев. - Мальчики с мячиком, бьют - как фугасиком... У меня аж в голове зазвенело... Чего я их - целовать должен? Наступила пауза. Стало душно. Тревожно шелестела под резкими порывами ветра листва, запахло грозой. Колпаков готов был поспорить, что думают все об одном. - А помните, как я того бритого уделал? Но только у Гришки могло хватить ума сказать об этом вслух, да еще с оттенком бахвальства. Гришка даже через свою толстую кожу почувствовал молчаливое осуждение. - Я вас не тянул, сами влезли. Генка семерку здорово уработал... Идиот! Колпакова передернуло... - Пошли по домам, сейчас начнется... Окладов и Зимин поднялись вслед за ним. - Чего заспешили? Дождика испугались? Да, нюансов он никогда не ухватывал, поэтому и не понял, из-за чего они прекратили рейды в "штат Техас". Спотыкаясь о выступающие корни, четверка бойцов выбралась из глухой части парка. Забросив за спину спортивные сумки, они размашисто шагали рядом, занимая почти всю ширину аллеи. - А ведь нас всего четверо! - воскликнул Гришка. - Четверо на весь город! Это что-то да значит! Действительно, их было четверо. Геннадий Колпаков - преподаватель вуза, перспективный молодой ученый, выросший без отца и потому привязанный к бывшему детдомовцу Николаю Окладову, с ранних лет зарабатывающему на жизнь и беззаветно преданному Системе. В противоположность им Александр Зимин в детстве и юности не знал трудностей. Родители - известные спортсмены, затем - популярные тренеры, дом - полная чаша, Саша - единственный любимый сын, старательно ограждаемый от житейских забот. К чести Зимина, он избежал опасности превратиться в избалованного недоросля. Хорошо учился в школе, с отличием окончил психологический факультет, в аспирантуре разрабатывал нестандартную тему, успешно защитился. Сейчас он руководил сектором в научно-исследовательской лаборатории психологии спорта института физкультуры.