Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха   ::   Минутко Игорь

Двенадцатого мая 1918 года Яков Блюмкин, левый эсер, после бурной революционной деятельности на Украине (о которой скоро узнает читатель) прибывает в Москву и тут же оказывается в распоряжении Центрального комитета парии левых социалистов-революционеров. Для подзабывших отечественную историю советского период напоминаю: фактически Великую Октябрьскую социалистическую революцию в России совершили совместно большевики и левые эсеры, и первые два года во властных структурах советской России, или Совдепии, как тогда говорили, были представители обеих партий. Но сразу, можно сказать, на второй день совместного управления страной произошел раскол: появились разные точки зрения на решения ключевых вопросов внутренней и внешней политики. И основная причина всех этих разногласий и всех конфликтов — патологическое стремление большевиков править страной единолично.

По рекомендации ЦК партии левых эсеров Яков Блюмкин направлен на работу во Всероссийскую чрезвычайную комиссию, и по предложению заместителя председателя ВЧК левого эсера В.А. Александровича молодому чекисту поручается организация отдела по борьбе с международным шпионажем. Немедленно новый работник уже тогда могущественного ведомства товарища Дзержинского обеспечивается московским жильем — он поселяется в гостинице «Эллит»1, в 221-м номере, и его сосед (в номере имелись две изолированные комнаты, общая гостиная, «удобства») — Николай Андреев, фотограф, тоже молодой работник Чрезвычайки, который скоро становится правой рукой Блюмкина.

…Первые числа июня. Начинается подготовка к V Всероссийскому съезду Советов2; выборы делегатов на него дают двойное преимущество большевикам, и у левых эсеров нет шансов изменить политику нового государства демократическим путем — ни внутреннего, ни внешнего. Прежде всего внешнюю: левые эсеры яростные противники «позорного» Брестского мира (действительно заключенного на позорных условиях для России). Остается последняя возможность: устранить большевиков от власти насильственным, революционным путем. Нужна масштабная акция, которая вернет страну в состояние войны с Германией, и в начавшемся неизбежном хаосе эсеры попытаются захватить власть. («Кремль будет наш!» — яростно утверждает Мария Спиридонова.)

Разрабатывались разные варианты. На одном из тайных совещаний ЦК партии левых эсеров в эти тревожные, насыщенные грозовой темной энергией дни и ночи присутствовал Яков Блюмкин. Он предложил план акции, который разработал пока только в общих чертах. Разгорелся спор: принимать или не принимать предложение молодого чекиста. Блюмкина горячо поддерживала неистовая Мария Спиридонова, для которой определение «пламенная революционерка» самое точное. Однако окончательное решение принято не было: мнения разошлись. Якову Григорьевичу тем не менее было предложено «продолжать конкретизировать акцию», которая рассматривалась как один из вариантов «толчка к событиям».

И наш герой приступил к детальной разработке задуманного…

Вы скажете — совпадение? Не бывает в истории совпадений и случайностей.

В гостинице «Эллит», где проживало много иностранцев, покончила жизнь самоубийством шведская актриса

Ландстрем. Яков Блюмкин, обитавший по соседству с номером, в котором произошла трагедия, тут же выдвинул версию — мол, шведская актриса занималась контрреволюционной деятельностью, и когда чекисты вышли на ее след… Теперь требовалось установить ее связи, и с этой целью были «временно задержаны» все иностранцы, оказавшиеся в ту пору (а это те же первые дни июня) в гостинице «Эллит», — «для выяснения обстоятельств». Среди прочих подозреваемых в чекистские сети попал военнопленный австрийской армии граф Роберт Мирбах, родственник германского посла в России.

«Удача!» — надо полагать, воскликнул про себя Яков Блюмкин и приступил к делу.

На первых допросах строптивый граф артачился.