Иван Болотников (Часть 2)   ::   Замыслов Валерий Александрович

Никто лучше его не ведал рыбьих становищ, которые он определял по одному ему известным приметам.

На берегу дожидали казаки.

- Ну как, Васька, будем ли с рыбой?

- Будем. Тащите невод, за лещом нонче пойдем.

Казаки весело загалдели:

- Лещ - рыба добрая.

- И сушить и вялить.

- И под чарку!

Уложили невод, сели на челны и поплыли. Вблизи тони Васюта высадил казаков на берег и приказал, чтобы держали рот на веревочке. Казаки кивнули и молча застыли у камышей. Один из донцов привычно вбил в землю саженный кол с арканом.

- Трогай, - кивнул гребцу Васюта.

Челн медленно поплыл к заводи, а Шестак начал полегоньку выбрасывать в воду невод. Сперва плыли против течения, потом поперек заводи. Достигнув середины тони, Васюта глянул на верхнюю подбору с мотней. Над водой колыхались черные плуты7. Сеть хорошо легла на дно, перекрывая нижней подборой заводь. Над мотней чуть покачивался деревянный бочонок: если много рыбы зайдет в снасть, то бочонок не позволит утянуть подбору в воду.

Окружив неводом тоню, Шестак стал приближаться к берегу. Кинул конец аркана казакам.

- Тяни, братцы!

Казаки потянули.

- Тяжело идет. С рыбой, донцы! - выкрикнул Емоха.

- С рыбой, - повеселел Деня и оглянулся на Шестака. - А ты страху нагонял. Не един пуд прем. Ай да Васька!

Казаки тянули вначале за аркан, а потом ухватились за крылья невода. Шестак стоял на корме и довольно посмеивался. Богатую тоню захватили! Едва тянут казаки.

- Ух, тяжко! Уж не сома ли пымали? Дружней, братцы! - кричал Емоха.

Показалась мотня из воды.

- Боже! -: испуганно ахнул Юрко. - Да мы ж мертвяка словили, станишники!

Средь густого клубка трепыхавшейся рыбы торчала черная человечья голова с длинными обвисшими усами.

- Да то Секира, братцы! - изумился Нечайка Бобыль.

Вытянув мотню на берег, извлекли утопленника из спасти. Нечайка, первый со друг Секиры, сокрушенно закачал головой:

- Как же так, донцы? Доброго казака потеряли. Кто ж его сразил, какой злодей в реку кинул?

- А может, откачаем? Берись за руки, братцы, - скомандовал Емоха.

Казаки принялись откачивать Секиру, а Нечайка все причитал:

- Шесть налетий с ним в Поле. Сколь вкупе басурман перебили, сколь горилки выпили.

- Уважал горилку казак, - тяжко вздохнув, поддакнул Емоха.

- Уважал, донцы. Намедни в кабаке сидели. Бутыль мне задолжал...

- Это я-то задолжал? Брешешь, черт шелудивый! - открыв глаза, рявкнул вдруг Секира.

Казаки вначале опешили, а затем дружно грохнули, да так, что распугали птицу и рыбу на три версты. Больше всех хохотал Емоха: давясь от смеха, ходил вприсядку, а затем, обхватив руками живот, покатился по траве.

- Ну, скоморох! Ну, прокудник!

Когда смех начал стихать, казаки обступили Секиру, который с невинным, отрешенным видом сидел на берегу и выжимал красные портки.

- Как тебя угораздило? - вопросил Нечайка.

- Не все те ведать, - огрызнулся Секира.

А было так. Надумал подшутить казак. Взял да скрытно и поднырнул из камышей в мотню. Утонуть Секира не боялся: наловчился подолгу сидеть под водой, да и нож с собой прихватил на всякий случай. На берегу же прикинулся мертвецом.

- Нет, ты все ж поведай, поведай, как в мотню угодил? - прицепился Емоха.

Но Секира так и отмолчался. Емоха плюнул и позвал донцов разбирать рыбу. Улов оказался отменным: пудов десять леща покидали в лодку-рыбницу. А Васюта тем временем выискивал новую тоню.

После полудня казаки варили уху. И вновь здесь верховодил Васюта, бывший тяглый патриарший рыбак с ростовского озера Неро.

Варили в больших котлах. Вначале, по совету Шестака, в котлы кидали мелких ершей и окуней. Отварили, вычерпали, а затем в дело пошла рыба покрупней: язи, окуни, налимы. Вновь сварили и вычерпали, а в тот же отвар опустили карасей, щук и лещей. Не забыл Васюта и о приправе: укропе, петрушке, луке...