Их дело - жить   ::   Лондон Джек

---------------------------------------------

Лондон Джек

Их дело - жить



Джек Лондон

Их дело - жить

Стэнтон Дэвис и Джим Уэмпл замолчали и насторожились: шум на улице все усиливался. Град камней с грохотом обрушился на проволочные противомоскитные сетки на окнах. Вечер был жаркий, и пот заливал лица. Оба прислушивались; сквозь нарастающий гомон толпы прорывались отдельные злобные выкрики на испано-мексиканском наречии. И самыми безобидными из этих чудовищных угроз были: "Смерть гринго!", "Бей американских собак!", "Утопить их в море!".

Недоуменно пожав плечами, Стэнтон Дэвис и Джим Уэмпл вернулись к прерванному разговору,- пришлось повысить голос, чтобы рев толпы не мешал им слышать Друг друга.

- Весь вопрос в том, как туда добраться,- сказал Уэмпл.-До Пануко по реке сорок семь миль...

- А посуху никак нельзя,- подхватил Дэвис,- всюду разбойничают шайки Вильи и Сарагосы, а может, они уже и объединились. Уэмпл кивнул.

- А она на востоке Магнолии,- продолжал он,- это еще две мили от побережья, если только она не вернулась в охотничий домик. Мы должны найти ее...

- Мы с вами вели честную игру, Уэмпл, и теперь можем говорить прямо. Вы любите ее. Я тоже люблю. Уэмпл закурил сигарету и снова кивнул. - Но теперь нам надо сделать вид, что мы равнодушны к ней и хотим только одного - уберечь ее от опасности и доставить сюда.

- И заключим перемирие на то время, пока будем спасать ее - что ж, я согласен,- сказал Уэмпл.

- Перемирие, пока не привезем ее живой и невредимой сюда, в Тэмпико, или на борт линкора. А потом...

Они вздохнули, посмотрели друг на друга с улыбкой и скрепили свой уговор рукопожатием.

Камни снова забарабанили по проволочным сеткам на окнах, пронзительный мальчишеский голос взлетел над криками, требуя смерти гринго; в парадную дверь начали бить каким-то тараном, и весь дом загудел от тяжелых ударов. Схватив винтовки, Дэвис и Уэмпл выбежали на площадку лестницы: отсюда можно было в крайнем случае держать вход под огнем.

- Если они дверь вышибут, придется задать им взбучку,- сказал Уэмпл.

Дэвис молча кивнул, затем неожиданно разразился страшными проклятиями.

- Подумать только! - пояснил он свою вспышку.- Каждый третий из этих собак работал у меня или у вас,- тощие, босые, оборванные, они рады были бы и десяти сентаво в день, лишь бы получить работу. А мы дали им постоянную работу и сто пятьдесят сентаво в день, и вот теперь они готовы перегрызть нам глотку. - Не все, только метисы,- поправил Уэмпл. - Вы знаете, о чем я говорю,- ответил Дэвис.- Мы не досчитались только тех пеонов, которых заставили уйти или пристрелили.

В дверь никто больше не ломился, и они опять поднялись наверх. Несколько разрозненных выстрелов вдоль улицы, откуда-то издалека, казалось, вымели всех, и вокруг дома стало сравнительно тихо.

Через открытые окна до них долетел свист, и мужской голос позвал:

- Уэмпл! Отоприте! Это я, Хэберт! Мне нужно с вами поговорить!

Уэмпл сошел вниз и скоро вернулся с довольно полным, крепким седеющим американцем лет пятидесяти; тот поздоровался с Дэвисом и, тяжело дыша, плюхнулся в кресло. Он так и не выпустил из рук самозарядный кольт 44-го калибра и сразу же принялся вытаскивать из кармана своего парусинового пиджака обойму с патронами. Прибежал он без шляпы, запыхавшийся, одна щека рассечена камнем и вся в крови. Вложив в пистолет обойму, он вскочил на ноги и в порыве гнева тоже начал изощренно ругаться.

- Они сорвали американский флаг, затоптали его в грязь и плюют на него. И меня заставляли плевать.

Уэмпл и Дэвис промолчали и только вопросительно смотрели на него.

- О, я понимаю, что вас интересует,- вспыхнул Хэберт.-Плюнул я или нет, спасая свою жизнь? Вот что вас заело. Отвечу.