Из боя в бой   ::   Сеидбейли Гасан

. Ты...

Шофер не выдержал - притормозил у обочины, обернулся к Теймуру:

- Товарищ Джангиров, разрешите заткнуть рот этой суке!

- Поезжай, - строго приказал Теймур. Машина тронулась.

- Что же ты не г'азг'ешил ему? - Гюльдаста не унималась. - Пожалел жену бг'ата?

- Ты была во многих городах, - брезгливо отозвался Теймур. - И в каждом городе у тебя был муж.

- Нет, настоящий один. Сеймуг'. У нас и сын есть. Ты пг'о него хог'ошо знаешь. Тепег'ь мой мальчик в интег'нате. Я хочу попг'ощаться с ним, - она тронула плечо шофера. - Повег'ни напг'аво. Интег'нат в той стог'оне.

Водитель, не сводя глаз с дороги, усмехнулся:

- Нет, ханум, давеча, когда мы искали дом Ширахмеда, ты была нашей проводницей, а теперь положись на нас. Дорогу знаем.

Гюльдаста обернулась к Теймуру.

- Что вы за люди! Отог'вать г'ебенка от матег'и... Звег'и!

Теймур горько усмехнулся:

- А вы? Сколько матерей оставили без сыновей! У Алладина дети - сироты! Мать Мурадяна, старуха, от горя умерла. Вы разлучали отца с сыном, брата с братом. Сколько домов, сколько семей вы разрушили! У тебя нет никакого права на Фахраддина. Он никогда не узнает о женщине, которая его родила. Я усыновлю его. Он вырастет настоящим человеком.

Наступило тяжелое молчание.

За стеклами автомобиля засверкали рекламы, ярко освещенные витрины магазинов.

- Смотри хорошенько, смотри, - раздался голос водителя. - Ты никогда больше не увидишь улиц этого города. Прощайся с Баку... Если даже ты отбудешь свой срок, тебе не разрешат жить здесь.

Гюльдаста не ответила шоферу. Она жадно смотрела на вечнозеленые скверы, на детвору у голубятен, знакомые перекрестки; на все, что становится во сто крат дороже, когда рвутся нити, связывающие тебя с внешним миром.

Машина притормозила у здания главного управления милиции. Теймур обернулся к Гюльдасте:

- Мы больше не увидимся. Тебе полагается очень суровое наказание...

- Меня г'асстг'еляют? - бесстрастно спросила Гюльдаста.

Дверцы машины открылись. У входа в здание Гюльдасту поджидали два милиционера.

- Думаю нет, - ответил Теймур. Взгляды их скрестились в последний раз.

- Я ненавижу тебя, - медленно сквозь стиснутые зубы выговорила Гюльдаста, - не-на-ви-жу, - голос ее сломался. - А руки у тебя, как у брата. Мизинец кг'ивой. И у него тоже...

Больше Теймур ничего не слышал. Почти выхватил из рук шофера только что зажженную папиросу, жадно затянулся.

За спиной, по асфальту коротко простучали каблуки. Гюльдасты.

ЭПИЛОГ

Каждый день после работы Теймур спешил к матери. Обедали все вместе. Потом он возвращался в милицию или шел ночевать к себе домой. Отвечал на тревожные вопросы матери о Сеймуре так, как было условлено с Ляман.

Ляман упорно старалась развеять тяжелое, молчаливое раздумье Джаваир. Однако, видела, что у маленького Аббаса это получается лучше. Собственно, малыш помогал им обоим. Его затеи и игры отвлекали их. Иногда Ляман казалось, что Джаваир ни о чем не подозревает. По тому, как перешептывались соседи и умолкали, завидев Джаваир, Ляман понимала - узнали правду о Сеймуре. Теперь, оставаясь с глазу на глаз с Джаваир, она ощущала еще большую неловкость. О чем-то Джаваир догадывалась, нельзя обмануть одержимое тревогой материнское сердце. Порой Ляман до боли ощущала переполнявшее Джаваир горе. Не затаенное, неясное предчувствие, а жгучее, молчаливое горе. "Знает!" Сколько же надо мужества, душевной силы, чтоб так сдержанно вести себя на людях.

Состояние Джаваир все больше вызывало тревогу и у Теймура. Он замечал, что растерянность и страх в глазах матери сменились невыразимой тоской. Последнее время она не называла Сеймура по имени, которое прежде произносила всегда с любовью. Когда речь заходила о младшем сыне, Джаваир повторяла: "он... его... ему... он говорил...