Избранное   ::   ибн Сина Абу Али

Стяжатели богатств впадают в маету,

При этом обречен их дух на нищету.

Воистину из нас тот муж исполнен сил,

Кто гибельную страсть в душе своей смирил.

И счастье тот познал вдали от суеты,

Кто на мученье шел во имя правоты.

Без меры жрал и пил обжора вечер весь,

Пока не ощутил в своем желудке резь.

Обжора враг себе, а льстец — другому враг,

Он убивает нас, хотя желает благ.

Скользя по волосам, не так ли гребень вот

Из нашей головы с корнями волос рвет?

Ты прочь гони льстеца, а грешника приветь,

Когда клянется он жить благородно впредь.

И, голову сломя, кидаться не спеши

В тот промысел, какой тревожен для души.

Ты юношу наставь, а старика почти,

Виновного юнца со злобой не шерсти.

Ты вспомни, что, когда был молод и удал,

Такие же, как он, ошибки совершал.

И юноше совет ты подавай, любя,

Но старика учить спаси господь тебя,

Совет твой для него, хоть ты в большой чести,

Колючка, что ладонь пронзает до кости.

Завистники во мне старались вызвать гнев,

Но я сдержал себя, его преодолев.

И в придорожный прах отбросил потому

Я каждого из них, подобного дерьму.

И не подняться им из праха никогда,

И выше звезд других взошла моя звезда.

4



О детстве сны ты видишь до сих пор,

Хоть молодость уже за гранью гор.

Почто, скажи, хоть кудри в седине,

Картины детства видишь ты во сне?

Был в юности ты дьяволу сродни,

Но вешних лет давно померкли дни

И остудить, как пашню, что черна,

Твою башку сумела седина.

И чернокрылых птиц висков твоих

Когтили враз два сокола седых.

Как будто стерлись юности черты,

И словно потерял из виду ты

Возлюбленной жилище, где не слаб.

Когда-то отличался твой рубаб.

Черт юности блистательный чекан

Не седина ли скрыта, как туман?

А дом любимой, в силу торжества,

Собою застит буйная листва.

Седины подают о смерти весть,

А зелень — знак, что жизни вечно цвесть.

Таков закон людского бытия,

В противоборство с ним вступил бы я

И поднял бунт, но он непоборим,

Как путами повязаны мы им.

Судьбы неотвратимость понял я,

Тогда терпимость родилась моя.

Мир совратить, аллах его прости,

Меня пытался с верного пути.

И ошибался, будучи неправ,

Я ложный путь за истинный приняв.

Среди людей живу, дела верша,

Но им моя неведома душа.

В завидной вышине плывет она,

Над подлостью людской вознесена.

И мучялись в догадках сколько раз

Те, кто в слепом невежестве погряз.

Чтоб выяснить, а кто же я такой,

Ученостью смутивший их покой?

5



Готов больного исцелить всевышний,

В заботе этой я, как врач, не лишний,

И в бейтах [6] вновь, не делан секретов,

Подать обязан несколько советов:

Когда лицом больной от крови пылок,

Пиявки след поставить на затылок.

Ои мало пищи должен есть мясной,

Не пить вина ни капельки одной.

А перед сном тепло не укрываться,

И соком розы утром умываться.

Все исключить от гнева до испуга

И ворот не застегивать свой туго.

Больной, к моим прислушавшись советам,

Здоровым станет, я уверен в этом.

Абу Али ибн Сина среди учеников, миниатюра XVII века.



Кытъа



1



Вода из кувшина, да хлеба кусок, [7]

Да платье в заплатах, как старый мешок,

Вот все, что имел я под желтой луною,

Где пленников алчности губит их рок.

Клянусь, ни одни из всесильных владык,

Хоть подать со всех получить он привык,

И ни один из эмиров на свете,

Который гаремом и войском велик.

Большего счастья — едва ли достигли,

Чем сам я — всех дервишей [8] бедный двойник.

2



Кто незряч, не видит солнца, хоть и на небо глядит,

Смысл прозренья для невежды за семью замками скрыт.