Я дрался на Аэрокобре   ::   Мариинский Евгений Пахомович

Я направил самолет за одним из них и уже догонял его, когда услышал по радио:

– Женька! Слева четверка «шмитов»!

Да, с запада, метров на 500 выше связавшихся в клубок истребителей, идут четыре «Ме-109». Успею.

Пикируя за выбранным «Фоккером», не забываю смотреть, что делается вокруг.

Нижняя группа «Фоккеров» начала разворачиваться для ухода на свою территорию одновременно с верхней, только пошли они не с набором высоты, а со снижением, и четверке Глотова пришлось атаковать их на пикировании. «Фоккеры», что было совсем необычно для них, потянули на вертикаль на боевой разворот, как показалось сначала Глотову. Однако, не выводя из разворота, они снова переходили в пикирование. «Косые петли, – понял Николай. – Давай косые!..» На второй петле он вышел выше ведущего «Фоккера» и с дистанции пятьдесят метров сбил его. Второго из этой пары «Фоккеров» уже на пикировании под углом семьдесят градусов сбил ведомый Глотова Яковлев.

От пары Голованова «Фоккеры», наоборот, стали уходить правым виражом, на котором они вообще были несильны, и Борис легко зашел в хвост ведомому «ФВ-190», двумя очередями сбил его.

Я на пикировании догоняю «Фоккера». Тот резко идет вверх. Только в верхней точке петли, когда тот немного завис, мне удается прицелиться, дать очередь. Нос самолета при этом направлен вертикально вверх. Прямо надо мной висит «Фоккер». Мимо. Да и пушка почему-то молчит. Новая петля. И опять только в вертикальном положении можно вести огонь. И снова ни одного выстрела из пушки.

На третьей петле я выскакиваю выше и даже немного обгоняю «Фоккера». «А, черт! Как тот „шмит“ под Яссами вперед – меня выскочил… Сейчас он мне врежет…» Морда «Фоккера» совсем рядом, метров на двадцать сзади и немного ниже. И сделать ничего нельзя. Оба самолета висят на спине, без скорости. Давно бы пора опустить нос, перейти в пикирование, иначе сорвешься в штопор, но тогда сам, собственной рукой подведешь «ястребок» под огонь фашиста…

– Женька! «Худой» атакует! – кричит Ипполитов. Иван не пошел за ведущим на вертикальную карусель с «Фоккером», остался выше, со стороны наблюдая за ведущим.

«Этого еще не хватало!..»

– Отбей, черт!

Я уже собрался бросить самолет вниз и попытаться оторваться от преследования, как вдруг увидел, что «Фоккер», также висевший без скорости, в конце концов не выдержал, перешел в пикирование. Я за ним, оглядываюсь назад. Где «худой»? Самолет уже набрал скорость, можно сманеврировать, если что… «А, вон они!» Справа заходила пара «Ме-109». Левее их идет Ипполитов. Он разворачивается, открывает огонь. Это видно по дымкам, срывающимся с носа его самолета, по слабеньким огонькам трассы, направленной в ведущего «шмита». Одна очередь, вторая, третья… «Мессер» окутывается дымом, скользит в сторону, переворачивается… Второй «худой» левым боевым разворотом выходит из боя.

«Где же „Фоккер“? А, сволочь, удираешь!» «ФВ-190» пикировал за Шпрее, чуть севернее Шпремберга. «Сейчас я тебя отправлю…»

Однако мне самому «отправить» не пришлось. Глотов, разделавшись со своими «Фоккерами», подошел сбоку и одной длинной очередью уговорил этого «ФВ-190». На земле он потом долго оправдывался, что не видел меня и потому решил сбить этого «Фоккера».

Через десяток минут наша восьмерка, засчитавшая в этом бою шесть самолетов противника, на бреющем прошла над своим аэродромом…

На следующий день в колонне военнопленных, проходившей мимо аэродрома, я заметил немецкого летчика в офицерской форме, на груди которого было несколько орденов и знаков отличия. Я подошел к колонне. Один из сопровождавших пленных неплохо говорил по-немецки, и я попросил его спросить офицера, как он попал в плен.