Яик - светлая река   ::   Есенжанов Хамза

- Мукеш, я ни в чем не провинился перед вами, чтобы так загадочно и холодно со мной разговаривать.

- Я никого не обвиняю, виновата сама...

Мукарама резко повернулась и ушла в комнату, Хаким ощутил на себе самодовольный взгляд старухи. Пока он раздумывал, входить или не входить, старуха захлопнула дверь.

Он все еще стоял перед дверью, когда его окликнули:

- А-а, молодой человек! Ты ко мне? Что, никого нет дома? - Вверх по ступенькам поднимался доктор Ихлас.

- Да, - растерянно ответил Хаким.

- Ну, садись на скамейку, присаживайся, побеседуем...

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

В только что организованном Совдепе разгорались бурные прения, а враги в это время тайно готовили заговоры.

Заседания Совдепа проходили почти каждый день - один за другим назревали неотложные вопросы, и их надо было решать. Члены Совдепа выступали активно. Особенно подолгу говорил член Совдепа Яковлев. Он начинал свою речь всегда с опровержения: "Это нереально, это неосторожный шаг..." Сколько ни проходило заседаний исполкома, какие бы ни разбирались на них вопросы, Яковлев неизменно твердил свое: "Это нереально..."

На вчерашнем заседании рассматривался вопрос о претворении в жизнь решений съезда о земельной реформе. Яковлев, взяв слово, начал мягко и слащаво, как неизменный советник-дядя, но таким тоном, назидательным и безапелляционным, что возражений после него не должно было быть.

- Пока мы окрепнем и станем твердо на ноги, - говорил он, обводя присутствующих недвусмысленным взглядом, - нам нужно всячески обходить трудности, иначе говоря, лавировать на водоворотах, чтобы не опрокинуло нашу ладью. Короче, надо врага резать ватой...

Во время его слащавой и безупречно гладкой речи учитель Червяков, назначенный комиссаром просвещения, нетерпеливо ерзал на стуле, хмурил брови, недоумевающе поглядывал на председателя и, наконец, не выдержав, перебил оратора:

- По-вашему, товарищ Яковлев, скотопромышленник Овчинников придет сам в Совдеп и скажет, что у него из десяти тысяч десятин пахотных и сенокосных угодий девять тысяч девятьсот оказались лишними. Берите, мол, их, товарищи совдеповцы. Так, что ли?

Лицо Яковлева слегка потемнело.

- Вы искажаете мои слова. Я говорил совсем не так, как вы пытаетесь передать. Я подчеркивал и еще раз подчеркиваю, что вскрывать рану преждевременно не следует.

- Следует!.. Рана эта раскрылась давно и сама, сама раскрылась эта социальная язва и гноится только благодаря словам и делам таких нерешительных, как вы, товарищ Яковлев, и вам подобных р-рев-во-люционеров!

- Это, товарищ Червяков, - холодно возразил Яковлев, - с вашей стороны явное недопонимание сущности вопроса, схоластика, демагогическое рассуждение. Классовая борьба - это трудная и сложная борьба...

- Пролетариат сам возьмет власть в свои руки. А капиталисты и помещики никогда не скажут: "Нате, мол, возьмите, пожалуйста, бразды правления..."

Перепалка грозила перейти в ссору, которая затянулась бы надолго и отвлекла заседание от существа разбираемого вопроса. Споривших вовремя остановил председатель Совдепа Дмитриев. Он подчеркнул смелость и принципиальность суждений Червякова и дал понять Яковлеву, что тот неправ. Но Яковлев и на сегодняшнем заседании начал выступать с отрицания. А заседание было экстренное. Председатель Оренбургского Совдепа Самуил Цвилинг ночью вызвал к прямому проводу Дмитриева и сообщил ему, что Оренбургский Совет рабочих и крестьянских депутатов предъявил ультимативное требование Уральскому казачьему войску - в течение суток подчиниться местному Совдепу. Дмитриев доложил об этом членам Совдепа, и сейчас шло оживленное обсуждение, как и что нужно предпринять, чтобы заставить казаков выполнить это требование.