Элкинсы не сдаются !   ::   Говард Роберт

Я слышал, как где-то неподалеку мой дядюшка Джоэль благим матом кричит "Караул!", но, боясь случайно подстрелить его в темноте - ведь фонарь давным-давно раздавили и великая битва продолжалась в полной неразберихе, я не решался пустить в ход свои шестизарядные. Тогда я начал пробиваться сквозь толпу голыми руками, сбивая каждым удачным ударом с ног троих или четверых разом, а затем я обхватил стольких, скольких сумел, и слегка прижал их, но только до тех пор, пока не затрещали ребра, некоторых я просто отшвыривал в сторону, и не моя вина, если они случайно падали головой на камни, а другими, когда уже стало полегче, я аккуратно подтер дно каньона, чтобы не было так грязно.

Но, честное слово, этих чудаков там было куда больше, чем семь человек! Дно каньона сплошь покрылось телами; я шагу не мог ступить, чтобы об кого-нибудь не споткнуться; и все же тот каньон, казалось, был по-прежнему полон людьми, весьма активно жаждавшими моей крови. Тогда я подумал, может, тут против моих беспомощных родственников собралась вся округа, вставшая на сторону подлых Клинтонов. Подобная пристрастность настолько возмутила меня, что я удвоил свои усилия, и завывания ненароком подвернувшихся мне под руку врагов слились в протяжный вой, возносившийся из бездн ущелья прямо к звездным небесам Аризоны.

Затем эти дурни, ни с того, ни с сего принялись стрелять в меня в полной темноте, и, конечно же, попадали друг в друга; они пытались свалить меня, хватая за ноги, только поэтому я на них и наступал! Ну и вдобавок они здорово порезали друг друга своими охотничьими ножиками, наивно полагая, что тычут ими в меня. Наконец я выудил из толпы самого здоровенного обалдуя, какой там у них был, подкинул его на ладони, чтобы прикинуть вес, а потом перехватил его за лодыжку и, раскрутив малого над своей головой наподобие цепа, принялся выкашивать нападавших на меня идиётов рядами и колоннами.

Тут они сперва заорали:

- На помощь! Караул! Убивают! - а потом ударились в паническое бегство по каньону, чуть из штанов не выпрыгивая. Удирали, конечно, только те, кто еще мог хоть как-то двигаться.

Немного переведя дух, я швырнул им вслед свою живую дубинку, да так удачно, что зашиб почти насмерть еще человек десять, а потом зажег об штаны спичку, чтобы пересчитать покойников. Все дно каньона было усеяно ворочающимися и стонущими телами. Но, наверное, я перестарался и забил в эскопету слишком тяжелый заряд для того количества пороха, потому как дробь, гвозди и прочий хлам, не говоря уж про соль, так никого и не убили, хотя навели немало шороху.

Наконец я обнаружил дядюшку Джоэля. Он лежал на животе и выл так жутко, что запросто мог перепугать насмерть кого угодно. Было очень похоже на то, что задница дядюшки остановила в полете львиную долю той самой каменной соли.

- Почему ты не предупредил меня, что прихватил с собой тот проклятый мушкетон?! - гневно вскричал он, едва заслышав мои шаги. - Оставь меня! Я умираю! И хоть раз в жизни я хочу почить спокойно!

Но я боялся, что Клинтоны еще могут вернуться, а потому подобрал дядюшку и положил его животом вниз на его собственную лошадь. Потом я принялся звать мальчиков, но никто из них так и не откликнулся, и тогда я решил, что Клинтонам удалось-таки их подстрелить, а потому нам не оставалось ничего другого, как отправиться назад на ранчо, чтобы приготовиться там к последнему смертельному бою. Бедному дядюшке Джоэлю пришлось трястись на лошади, животом вниз поперек седла. Он стонал и рыдал, а потом вдруг начал ругаться, и изрыгаемые им проклятья были поистине ужасно жуткими.

- Теперь ты - последний из Гарфильдов, бедный мой дядюшка Джоэль, сочувствуя изо всех сил, сказал я. - Но не беспокойся! Твои мальчики будут отомщены! А я буду стоять за тебя стеной, до самого конца!

Никаких признаков погони слышно не было, и мы спокойно добрались до ранчо.