Как убивают Россию (с иллюстрациями)   ::   Хинштейн А.

Ничего общего с аннексией Константинополя оно не имело; Филофей лишь пытался побудить великого князя обратиться к нравственности и отречься от земных благ: «Не уповай на злато и богатство и славу, вся бо сия зде собрана и на земле зде останутся».

Примечательно, что три века об этом послании вообще не вспоминали; оно было вытащено из нафталина, лишь когда возникла в том политическая целесообразность…

Причина такой двуличности, собственно, лежит на поверхности и именуется политикой двойных стандартов; за прошедшие полтора века это явление, кстати, изменилось не сильно.

Каждая из европейских сверхдержав - Франция, Англия, Германия, Австро-Венгрия - не желала видеть Россию рядом с собой в качестве равного игрока. Ее огромные территории и столь же масштабный потенциал вызывали у Европы вполне понятные опасения.

Ничего криминального тут, впрочем, нет; испокон веку любая внешняя политика строится с позиции силы. Кто смел, тот и съел. Разделяй и властвуй. И если мы поставим себя на позиции европейцев, то волей-неволей вынуждены будем признать, что со своей точки зрения действовали они совершенно логично.

Другой вопрос, что в самой России говорить об этом почему-то было не принято; либеральная часть общества - всякие демократы, разночинцы и вольнодумцы, - напротив, почитали за норму восторгаться западными порядками. Если же кто-то пытался им возражать, справедливо замечая, что негоже восхищаться чужеземными обычаями, такого критикана мгновенно записывали в мракобесы и ненавистники прогресса.

Едва ли не во всех дворянских семьях на французском языке изъяснялись лучше, чем на родном русском; даже после войны 1812 года российская знать продолжала упиваться музыкой французского слога и боготворить Наполеона; как будто это не платовские казаки дошли до Парижа и Берлина, а мюратовская конница укрепилась навечно в Кремле.

По этому поводу драматург Александр Сумароков сочинил когда-то комедию «Пустая ссора», главные герои которой - ксюши cобчак тогдашней эпохи - беседуют меж собой исключительно следующим образом:

Дюлиш: Вы не поверите, что я вас адорирую.

Деламида: Я этого, сударь, не меретирую.

Дюлиш. Я думаю, что вы достаточно ремаркированы могли быть, что я опрэ вас в конфузиы…

Деламида: Я этой пансэ не имею, чтобы в ваших глазах эмаблъ имела…

Вся европейская история XIX-XX веков - это одна сплошная непрекращающаяся агрессия против России.

И чем сильнее становилась держава, тем жестче вели себя наши западные соседи; те самые, любезные либеральному сердцу французы и англичане.

Один из интереснейших русских мыслителей позапрошлого столетия Николай Данилевский метаморфозу эту объяснял так:

«Дело в том, что Европа не признает нас своими. Она видит в России и в славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе с тем такое, что не может служить для нее простым материалом, из которого она могла бы извлекать свои выгоды… материалом, который можно было бы формировать и обделывать по образу и подобию своему…

Тут ли еще думать о беспристрастии, о справедливости. Для священной цели не все ли средства хороши?… Как дозволить распространяться влиянию чужого, враждебного, варварского мира, хотя бы оно распространялось на то, что по всем божеским и человеческим законам принадлежит этому миру? Не допускать до этого - общее дело всего, что только чувствует себя Европой. Тут можно и турка взять в союзники и даже вручить ему знамя цивилизации».

Звучит так, словно сказано это было только вчера, а не 140 лет тому назад. Как, впрочем, и посвященные господам-либералам стихи, принадлежащие перу…

Нет, не буду говорить, чьему именно; попробуйте догадаться сами.

Напрасный труд - нет, их не вразумишь -

Чем либеральней, тем они пошлее,

Цивилизация - для них фетиш,

Но недоступна им ее идея.