Канцлер (Гардемарины, вперед - 3)   ::   Соротокина Нина

Не важно, как победить- атакой или терпением, но виктория! Фермор был благодушен и весел, он позволил прусскому гарнизону уйти из Мемеля с оружием. Такое благородное отношение к поверженным врагам заслуживает уважения, но соратники это Фермеру потом припомнили.

- А что столица? Бурлит? Как отнеслись к нашей победе? Что теперь? вес эти вопросы Корсак задавал неустанно, и Никита рассказывал ему на свой лад.

В Петербурге давно ждали начала войны, а как случилась баталия под Мемелем- первая!- то как будто и удивились. Да и как не удивиться, если главная армия во главе с генералом Апраксиным топталась где-то в Польше, не решаясь переступить границы Пруссии. Шутники в столице поговаривали, что государыня Елизавета изволили премию назначить тому, кто пропавшую армию сыщет. Канцлер Бестужев негодовал и писал от имени Конференции депеши, но его послания носили скорее философический, чем распорядительный характер.

Фельдмаршал Апраксин с охотой отвечал другу, (а именно таковым был Aестужев), но каждый отчет его дышал истинной печалью. Оказывается, русскую армию ждали в Польше великие трудности и несносные жары. Из-за последних обмелели реки и провиант с фуражом пришлось подвозить не водой, а на обывательских подводах, что суть долго, трудно и неудобно, и еще случилось много больных желудком из-за плохой воды и тех же несносных жар.

Были, конечно, в армии Апраксина желудочные заболевания, но другая и главная заразительная болезнь сковала русскую армию- нерешительность. Первым заболел этой болезнью, как ни странно, сам Бестужев. Сразу после объявления войны Пруссии этот сугубо штатский человек сочинил инструкцию по стратегии и тактике русских в этой войне. Армии надлежало раскинуться вдоль границы, чтобы она "обширностью своего положения и готовностью к походу такой вид казала, что... все равно - прямо ли (ей) на Пруссию - или влево на Силезию маршировать". Далее шли многочисленные пункты... Мы не будем утомлять читателя подробным их рассмотрением, сошлемся только на военного историка Д. М. Масловского: "В общем выводе по инструкции, данной Апраксину, русской армии следовало в одно и то же время идти, и стоять на месте, и брать какието крепости, и не отдаляться от границы" *.

* Масловский Д. М. "Русская армия в Семилетнюю войну".

_____________

Понятно, что Никита ничего не знал об инструкции Бестужева, поэтому в его рассказе было куда меньше желчи и оскорбительного остроумия.

С Фридрихом II воевали не одни русские. "Не торопись! Зачем бежать впереди кареты!"- советовали умники из Петербурга, и не абы кто, а сам Иван Иванович Шувалов, фаворит государыни.

Апраксин стал фельдмаршалом не по природной склонности или специальному образованию, а по тем дворцовым отношениям, которые сами собой возносят человека наверх - он был знатен, очень богат, близок к государыне, считался другом Бестужева, воевал когда-то с турками... и вообще, больше некому.

Армия нашлась наконец под Вержболовом в полумиле от прусской границы в ожидании подхода остальных войск, которые не могли поспешать из-за тесноты дорог. Когда же они соберутся все вместе? Когда начнут воевать?

И вдруг 28 августа в четыре часа утра (год прошел с объявления войны, на дворе уже 1757) Санкт-Петербург сотрясла пушечная пальба. Взволнованные жители считали выстрелы - сто один раз пальнула пушка! Матерь Божья, это могло быть событие только чрезвычайное!

Прежде чем бежать к Алексею, Никита позаботился о покупке газет. "Ведомости" сообщали, что вчера в девять часов вечера в Царское Село, где находилась государыня, с трубящими почтальонами прискакал курьер генералмайор Петр Иванович Панин с громоподобными известиями. 19 августа под местечком Гросс - Егерсдорф на берегах реки Прегель русская армия одержала полную победу над прусским фельдмаршалом Левальдом.