Беженцы   ::   Кукаркин Евгений

Решение комиссии, после переговоров с Максимовым и другими лидерами русской диаспоры было весьма мягким. Нам предложили сдать стащенное в тире оружие, гарантировать судебное не преследование тем, кто участвовал в беспорядках, ввести на первое время в город воинские подразделения, что бы утихомирить стороны и... помочь уехать желающим на родину.

Ко мне домой пришел Максимов и какой-то хорошо одетый русский.

- Коля, мы к тебе пришли с одним серьезным делом, - начал Максимов. Как ты смотришь, если мы отправим тебя на родину.

- Никак. Мои корни здесь, здесь похоронен отец, мать, а там ехать не к кому.

- И все же надо, что бы ты поехал на родину. Отъезжают почти все семьи, здесь оставшимся жить будет невозможно. Уже сейчас, несмотря на кажущийся мир, началась дискриминация, русским не продают хлеб, прячут от них продовольственные товары , поджигают дачи, пакостят во всю.

- Скажите точно. Вы что-то хотите от меня?

- Хотим. Хотим, что бы ты поехал на родину и повез с собой груз, весьма важный груз. Среди эшелона беженцев должен быть неприметный вагон, с твоим барахлом.

- Но у меня его нет.

- Будет. Вот этот товарищ тебе обеспечит груз.

Максимов кивает на незнакомца.

- Это ваши вещи? - спрашиваю я.

- Нет, это вещи России. Вагон тебе представим, декларацию тоже. Дадим одного помощника, что бы все было в натуре, беженец и все тут. Как приедешь в Москву, свяжешься по телефону, который тебе дам, с нужными товарищами и передашь груз.

- Веселенькая работа.

- Надо сделать, Коля. Надо. Это требует родина, - уже просит Максимов.

- Хорошо, я еду.

Теперь незнакомец обращается к Максимову.

- Все о чем мы здесь говорили должно быть нашей тайной. Чтобы у вас было меньше неприятностей в пути, мы вам подкинем деньги. Сейчас вам что-нибудь нужно?

- Нам как раз денег и не хватает. Десятка три семей не могут выехать из-за того что не могут купить вагоны.

- А сколько просят?

- Два миллиона за скотский товарняг.

- Мда... Неплохо наживаются. Я вам дам эти недостающие деньги и еще дополнительно на непредвидимые расходы. Если спросят свои же, откуда взяли, отвечайте, что выделил профсоюз местного завода.

- Я понял.

Незнакомец долго трясет на прощание мою руку.

- Приложите максимум усилия, но довезите до Москвы груз. Счастливого пути.

Меня вызвал к себе по телефону Агарлыков. Я одел свою старую форму ОМОНовца и смело пошел в город.

- Коля, слышал уезжаешь на родину?

- Да, Шарафыч.

- Все у нас получилось нехорошо. Я чувствую себя виноватым перед твоим народом и мне очень стыдно за своих. Бацилла национализма пролезла в головы молодежи и потом мы еще будем пожинать горькие плоды.

- Не переживай, Шарафыч. Все встанет на свои места. Правда, пока мы вернемся к нормальным отношениям, за это время глупо будут гибнуть безвинные люди, выльются на наши головы потоки грязи и недоверия, но Россия останется могучей и мы по прежнему останемся интернационалистами и вашими друзьями.

- Это будет потом, а пока в знак памяти твоего отца прими от меня подарок.

Агарлыков вытаскивает из стола сверток и достает из него пистолет ТТ с двумя обоймами.

- Это оружие твоего отца. Я взял его из архива. Вот тебе документы на право ношения пистолета.

- Но здесь печать старого СССР? Этот документ действителен?

- Бланков других нет, Коля. Это даже к лучшему. Ты должен пройти четыре границы и в случае чего заявишь, что получил его в старое время.

- Думаешь поможет? Не отберут?

- Черт его знает. Еще вот что. Под Ленинградом у меня есть хорошие знакомые. Возьми их телефон и адрес. Они не раз мне говорили, что в их районе есть пустые деревни и они рады буду помочь тем беженцам, которые не имеют корней в России. Если не устроишься в городе, что бы не маяться, поезжай туда. Они уже дали добро.

- Спасибо, Шарафыч.

- Не за что.