Корпус А блок 4   ::   Кукаркин Евгений

---------------------------------------------

Кукаркин Евгений

Корпус А блок 4



Евгений Кукаркин

Корпус А блок 4

Написана в 2001 г. Триллер о людях не имеющих иммунитета к болезням.

Мы не больны раком или СПИДом, не больны страшными заразными или не заразными болезнями, у нас нет сумасшедших и наркоманов, мы даже не больны насморком или гриппом. В корпусе А. блок 4 находятся здоровые люди, которых замуровали в эти крепкие бетонные стены и охраняют от окружающего мира.

МЫ СТЕРИЛЬНЫЕ. Это значит, что любой вирус, микроб, любая бацилла, пришедшая с той стороны уложила бы нас в койку и может приблизила к смерти. Наши иммунные системы ни к черту не годятся для вполне нормальной жизни. Мы - это четырнадцать человек, десять женщин и четыре мужчины.

На стене заиграло радио и голос диктора забубнил.

- Подъем, подъем. Через тридцать минут завтрак.

Дурацкий мотивчик с боем барабанов саданул по ушам. Я поднялся и с ненавистью посмотрел на замурованную в стену решетку динамика. Надо вставать, иначе, действительно, если опоздаешь, не получишь даже корки хлеба. Теплая вода душа, отсчитывается нервным тиком хронометра. Здесь на каждого полагается не более 40 литров утром и вечером. Как объясняла наша врачиха, это очень дорогое удовольствие тратить воду, чтобы ее приготовить, сначала водичку долго прогоняют через фильтры, кипятят и только потом после всех анализов, разрешают пользоваться нам. Едва успел надеть рубашку и штаны, как раздался стук в дверь.

- Борька, к тебе можно.

Это Ирочка, одна из пациенток этого заведения. Ей всего 18 лет, но вид потрясающий. Худенькая, высокая девушка, с белой-белой кожей, без единого пятнышка и все это на фоне черных волос и темно-коричневых глаз.

- Заходи.

- О... А я думала ты не встал, будить придется.

- Я не только встал, но уже потратил свою норму воды.

- Да ты счастливый, - смеется она, - а мне Пантелеймоновна не позволила споласкиваться по утрам, сказала чтобы только вечером мылась.

Пантелеймоновна, врачиха нашего отделения.

- Это почему же?

- Они мне в воду какие то смягчающие добавки дают, чтобы она не влияла на кожу. Наверно утром то им лень это делать, зато вечером я получаю воды две нормы.

- Зубы то небось чистишь?

- А как же, в дез. растворе, - смеется она.

Ира подходит к моему столу заваленному книгами.

- Какой ты умный, Борька, вон сколько книг... Неужели все прочел?

- Нет еще.

- Здесь, по моему все технические на английском языке, немецком, даже... постой, постой... это арабский что ли, или другой?

- Арабский.

- Вот здорово. А я целый день, ношусь как дура по отделению, ничего себе найти не могу. К книгам не тянет, вышивать или писать не хочется. Пробовала рисовать, так эта мазня наскучила, ужас. Одно удовольствиетелевизор. Там такая бешенная жизнь...

В дверь опять стучат. В щель просовывается курносое личико с прилизанной темной прической. Это мальчик Федя, тоже страдалец, как и мы.

- Здравствуйте, дядя Боря, тетя Ира, доброе утро. Дядя Боря, вас после завтрака просит подойти врач. Она будет ждать в своем кабинете.

- Хорошо, Федя. Я приду.

Мальчик уходит, а Ира тревожно смотрит на меня.

- Чего это вдруг так рано? Пантелеймоновна обычно в девять приходит, а тут к восьми. Может ты чего-нибудь подцепил?

- Если бы подцепил, то давно попал бы в изолятор.

- Не дай бог.

В это время захрипел динамик.

- Всем на завтрак. Повторяю, завтрак через пять минут.

В столовую медленно собираются обитатели отделения. Вокруг распределительного лифта толпятся самые нетерпеливые: это две неразлучные лесбиянки, Вера и Мария, пожилая и нервная Галина Васильевна и вечно голодные, девочка Сара и, уже знакомый нам, мальчик Федя.