Кровавая расправа в Манор-Плэсе   ::   Конан-Дойль Артур

Я уже говорил, что внизу под Юнгманами, жили супруги Бард; в половине шестого, через десять минут после того, как из дома ушел старик-портной, госпожа Бард проснулась; ее разбудил шум, доносившийся с верхнего этажа. Казалось, что в квартире Юнгманов бегают взад и вперед дети. Легкий топот голых ног явственно слышался сверху.

Женщина стала прислушиваться и наконец сообразила, что это очень странно: с какой это стати дети стали бегать и резвиться в такой необычный час?

Госпожа Бард разбудила мужа и обратила его внимание на необычный шум. Оба сели в постели и стали слушать. И вдруг...

И вдруг они услыхали громкий задыхающийся крик, и затем на пол над их головами упало что-то мягкое и тяжелое.

Бард выскочил и бросился вниз по лестнице. Но на верхнюю площадку он не вошел, ибо еще стоя на верхних ступенях, он заглянул в открытую дверь квартиры Юнгманов. Его глазам представилось нечто такое, что заставило его дико закричать и поспешно броситься вниз. Еще момент и Бард стучался к Бевану, крича:

- Ради Бога, подите скорее! Здесь убийство.

Беван выскочил на лестницу. Он и сам слышал этот зловещий стук чьего-то тяжелого падения. Оба - и Беван, и Бард - опять поднялись по скрипучей лестнице наверх. Золотые лучи июльского солнца освещали их бледные и перепуганные лица.

Но и на этот раз они не добрались до места. Они остановились на ступеньке, с которой была видна площадка. На пороге двери и на площадке виднелись лежащие белые фигуры. Эти фигуры были залиты кровью. Зрелище было прямо до ужаса нестерпимое!

На площадке виднелось всего три трупа, а по комнате кто-то ходил; этот кто-то вышел на площадку. Перепуганные соседи увидали перед собой Виллиама Годфрея Юнгмана. Он был в одном нижнем белье, весь перепачканный кровью. Один рукав рубашки был разорван и висел.

Увидав перепуганных соседей, Виллиам крикнул:

- Мистер Бард! Ради Бога, приведите поскорее врача! Может быть еще можно кого-то спасти!

Соседи побежали вниз по лестнице, а Виллиам крикнул им вдогонку:

- Это все моя мать наделала! Она зарезала мою невесту и братьев, а я, защищаясь от нее... мне кажется, что я ее убил.

Это объяснение Виллиам Юнгман повторял до самого своего конца.

Но соседям некогда было рассуждать. Они бросились каждый в свою комнату, поспешно оделись и выскочили на улицу искать врача и полицию. А Юнгман стоял на верхней площадке и все повторял свое объяснение.

Я воображаю, как сладок показался Бевану и Барду летний утренний воздух после того, как они выскочили из этого проклятого дома, я воображаю, как удивлялись честные продавцы молока, глядя на этих двух растрепанных и перепуганных людей. Но идти далеко им не пришлось. На углу улицы стоял городовой Джон Верней, солидный и невозмутимый, как тот закон, который он представлял своей особой.

Городовой Варней с вселяющей бодрость в двух испуганных обывателей медлительностью и достоинством двинулся к дому, в котором произошла драма.

Увидав на лестнице лакированную каску полицейского Юнгман вскрикнул;

- Глядите, что здесь произошло! Что мне делать?

Констебль Варней остался невозмутимым при виде кровавых тел, Юнгману он дал самый своевременный и практический совет:

- Одевайтесь и идите со мной!

- Но за что? - воскликнул молодой человек. - Я убил мать, защищая себя, ведь и вы поступили бы так же. Я не нарушил закона.

Констебль Варней не любил высказывать своих мнений о законе, но на этот раз он был вполне убежден, что самое лучшее, что может сделать в данном случае Юнгман, так это одеться.

Между тем на улице перед домом стала собираться толпа, и на место происшествия прибыли другой констебль и полицейский инспектор. Положение было совершенно ясно.