Куклиада   ::   Шендерович Виктор Анатольевич

Многолетнее проживание в городе Париже придало григорьевскому языку мягкий, едва заметный акцент, а мыслям — свободу, плавно перетекающую в полную, как принято говорить нынче, отвязанность. Не исключено, впрочем, что последовательность была иной — может быть, именно возникшая среди родных осин отвязанность и привела Васю на постоянное место жительства в город Париж...

(Вы уже поняли, что в процессе создания программы меня окружали Васи. Для пресечения недоразумений продюсер отныне будет зваться, на французский манер, Базиль, а уж Пичул пускай остается, как есть...)

Продюсер, художественный руководитель и, как впоследствии выяснилось из титров, автор концепции, Базиль задал мне вопрос, которого не забуду по гроб жизни.

— Ты каждый раз можешь так смешно писать, — спросил Базиль, — или это получилось случайно?

— Случайно, — ответил я — и тут же был зафрахтован до конца года на четыре программы в месяц.

Свое согласие на это могу объяснить только вредным воздействием чужого никотина на собственный мозг. До того времени я отродясь не работал "в режиме": писалось — писал, не писалось — делал что-нибудь другое или просто плевал в потолок... Но выдавать по сценарию в неделю!.. Тем не менее, назвавшись груздем, я с энтузиазмом полез в кузов.

Кузов, как выяснилось впоследствии, мог запросто оказаться кузовком.

В общих чертах мой "творческий процесс" выглядит так.

В воскресенье, ближе к полуночи, приезжает за сценарием Пичул. Он погружается в кресло, я вкладываю ему в руки несколько листочков с текстом и с холодеющим сердцем сажусь напротив. После чего в тягостной тишине Вася минут пять задумчиво смотрит в листки, и каждый раз черт подмывает меня заглянуть ему через плечо и удостовериться, что читает он именно то, что я написал, а не подборку некрологов.

По прошествии пяти минут Вася поднимает голову и произносит приговор. "По-моему, ерунда", — говорит он. Или: "Фантастически смешно". И то, и другое произносится ровным печальным голосом.

После чего Вася выдает несколько фундаментальных соображений относительно того, как довести сценарий до кондиции — и уезжает в ночь. А я завариваю чайник — и сажусь за переделку.

Утром приезжает Вася. Он печально просматривает переделанный сценарий, пожимает мою обессиленную руку — и укатывает в студию, где уже стоят на низком старте артисты. Теперь программа покатится по привычному пути — озвучание, съемки, монтаж... — а моя часть пути пройдена, и я могу с чистой совестью ложиться спать.

Сплю я вместе с моей чистой совестью минут пять, потому что через пять минут звонит телефон.

— Это Левин, — говорит трубка жизнерадостным голосом. — Какие идеи?

Левин — это директор студии "Дикси" и сменщик Пичула. Если бы и он был Васей, я бы застрелился — но он, слава Богу, Саша.

В первые два года существования программы режим у нас был простой: Левин и Пичул делают программы по очереди, а потом каждый отмокает от производственного ада неделю, пока парится напарник. Отдохнув же, они первым делом звонят мне и интересуются, что я думаю насчет следующего сценария.

Думаю я в это время об убийстве каждого, кто произнесет при мне слово "куклы", о чем я и сообщаю.

— Ну хорошо, — говорит Левин, — я ж не зверь, отдыхай, позвоню через час...

И жизнерадостно смеется.

Откуда подпитывается энергией этот плотный человек, я не знаю, но выделяет он ее круглосуточно. Если, придя в студию "Дикси", вы не застали Левина колотящим по клавиатуре компьютера, значит, он где-то снимает, или монтирует снятое, или только что уехал, или вот-вот будет. Ближе к ночи легче всего накрыть Левина в хорошей компании (со мной) в каком-нибудь проверенном ресторане: Саша — гурман, и чем попало тревожить организм не будет.