Культура, Истоки вражды   ::   Елизаров Евгений

---------------------------------------------

Елизаров Евгений

Культура, Истоки вражды



Елизаров Е.

Культура. Истоки вражды

Введение

Самое величественное из всего созданного человеком за тысячелетия его истории и вместе с тем едва ли не самое таинственное в этом мире начало. Ведь уже одному только ее определению посвящены целые библиотеки, и все же - что это такое?

Известно, что именно культура во все времена служила знаком какого-то таинственного единства людей, некоторого чудотворного начала, способного цементировать большие общности. Что и говорить, благотворная ее роль не вызывает решительно никаких сомнений, больше того, вполне аксиоматична мысль о том, что именно она, в конечном счете, должна принести в наш мир так до сих пор и неведомое ему согласие, что именно она, в конечном счете, спасет его. Можно ли всерьез спорить с этим? Да и нужно ли это вообще?

Но ведь известно и другое: именно культура во все времена служила едва ли не основным разделяющим всех нас началом, именно разность культур во все времена служила тем, с чем менее всего готов был мириться человек. "Остроконечники" и "тупоконечники", христиане и мусульмане, католики и гугеноты, "красные" и "белые" - разве не она стояла за всеми этими самоубийственными (нередко вековыми) противостояниями народов и лагерей? Ведь во всех этих примерах именно хлесткие идеологемы непримиримости воспламеняли рознь, возводя ее в степень открытого военного конфликта. Между тем любая идеология - это всегда органическая, вошедшая едва ли не в нашу кровь, часть нашей культуры. Так не культура ли в действительности и является первопричиной чуть ли не органического же отторжения всего того, что отлично от наших привычек, наших обычаев, наших традиций? Причиной нашей готовности скоре отдать свою жизнь, чем подчиниться каким-то иным, зачастую мелочным отличиям от ее уклада?

Одной из самых поразительных и таинственных вещей в истории народов во все времена была способность национального духа едва ли не мгновенно детонировать от действия таких, казалось бы, пустых и бессодержательных понятий, как "вера предков", "святой обычай". Вспомним хрестоматийное: "Сто двадцать тысяч козацкого войска показалось на границах Украйны. Это уже не была какая-нибудь малая часть или отряд, выступивший на добычу или на угон за татарами. Нет, поднялась вся нация, ибо переполнилось терпение народа, - поднялась отмстить за посмеянье прав своих, за позорное унижение своих нравов, за оскорбление веры предков и святого обычая, за посрамление церквей, за бесчинства чужеземных панов, за угнетенье, за унию, за позорное владычество жидовства на христианской земле - за все, что копило и сугубило с давних времен ненависть козаков."

Да ведь если взять и спросить всех тех, кто уходил на смерть ради "поминок по Остапе", что представляют собой все эти возвышенные и отвлеченные от повседневности понятия, то, скорее всего, внятного ответа не будет. Вероятно, лишь одной философии, которая посвятила этим тонким неуловимым рассудком материям целые терриконы книг, открыто, что даже вместе взятые все наши библиотеки способны вместить в себя только очень небольшую часть ее содержания; ведь каждый новый виток человеческой истории обнаруживает в них что-то новое, ранее сокрытое от всех собранных вместе мудрецов. Вероятно, лишь одной философии ведомо, что отнюдь не в кратких дефинициях, но только в полном содержании всех этих книг встает-таки нечто, способное подвигнуть на жертву целые народы.