Ледяной клад   ::   Сартаков Сергей Венедиктович

"Нет, нет, довольно! Николай Цагеридзе больше ни на волосок не уступит этому человеку! Николай Цагеридзе не будет больше добрым к нему, он первым вступит с ним в бой. Немедленно! В жестокий бой! И до конца. Нельзя, неправильно - видеть и не замечать вокруг себя мелких людишек, давать им жить и портить жизнь другим!.."

В коридоре бродил сквознячок. Все двери и окна были распахнуты настежь. Всем хотелось тепла и весны.

Лида стояла за своим столиком, держа радиограмму в одной руке, а другую руку как-то безвольно и вяло опустив прямо на клавиши пишущей машинки. Платок, которым она всегда укутывала плечи, небрежно свалился на стул. Круглые серьги медленно перекатывались по щекам.

Увидев Цагеридзе, Лида резким толчком всунула в руку ему радиограмму. Отвернулась, локтями упала на подоконник, и плечи у нее мелко затряслись.

- Лидочка, что такое? - испуганно спросил Цагеридзе.

Обломки ледяных иголок посыпались на пол. Мокрыми пальцами Цагеридзе расправил листок бумаги: "Читаут. Цагеридзе. Сию. Плановик вашего рейда Баженова находится краевой хирургической больнице тяжелом состоянии зпт перенесла шок после операции сделанной ее настоянию тчк имеется письмо ваше имя тчк если желаете прилететь могу выслать самолет немедленно тчк отвечайте сию тчк Анкудинов".

Тупо глядя на черные строчки радиограммы, Цагеридзе медленно провел холодными мокрыми пальцами по лицу. Переступил, и последние крошки ледяной короны затрещали у него под ногами.

Лида билась, плакала на подоконнике, Цагеридзе в окно видна была крыша рации с выведенными высоко в небо белыми антеннами. Радиограмма - "сию". Мария лежит в тяжелом состоянии. А сколько времени пройдет, чтобы попасть отсюда в Покукуй и затем в Красноярск... Что, кроме искусства врачей, может спасти Марию? Что он должен ответить Анкудинову? Ведь эта его радиограмма "если желаете прилететь" - обычная в таких случаях подготовка.

Что же делать? Что делать?

- Да бегите скорее на катер! - горько выкрикивала Лида. - Бегите! И скорей - в Покукуй!

Да-да, почему он стоит? Скорей в Покукуй! Он может успеть. Он успеет. Тяжелое состояние - еще не обязательно смерть. Всегда нужно верить. Он верит: если успеет - Мария будет жить. Будет! Иначе ей нельзя, никак нельзя!

- Я сразу велела Гоше: "сию" отвечай, чтобы самолет посылали, торопливо говорила Лида. - Ну, не стойте же, не стойте!

Он вышел на крыльцо, все еще чувствуя себя оглушенным. Направо, через пустырь - тропинка к дому. К "дому Баженовой". Ох, каким страшным и чужим для нее оказался этот дом!..

Пересиливая сверлящую боль в ноге, Цагеридзе заспешил обратно к реке, откуда далеко и глухо доносились неясные рабочие шумы. Там люди, жизнь. И Саша Перевалов на своей моторочке, обгоняя тающие льдины, обгоняя жуткое предупреждение Анкудинова, домчит его до Покукуя за полтора часа.

Ах, зачем он ее отпустил в Красноярск!.. Какой "шок"?.. Почему была сделана "по ее настоянию" операция?..

И вдруг острым, разящим ударом отдались у него в мозгу слова бывшего мужа Марии, сказанные у самолета сквозь ураганный ветер пропеллера: "Мария Сергеевна закричит: виновен я. А я отвечу: ей нужно было..."

Цагеридзе шел быстро, как только мог, шел тяжело, повторяя только эти слова. Теперь он все понимал. Теперь он точно знал, в чем виновен тот человек, и знал, в какой еще новый бой он должен будет вступить с ним.

Но как могла она, как могла!.. И зачем?.. Одна...

До чего же длинна дорога к реке! Скорее, скорее...

Крутой тропой наконец наклонился берег. Звонкие, чистые льдинки посыпались под ногами. Цагеридзе машинально поднял, зажал в руке пучок холодных ледяных иголок. И отшвырнул на песок - не нужно, чтобы они растаяли в руке!

Впереди лежала серая даль реки, сдавленная тяжелыми, туманными горами.