Пропавшая   ::   Роботэм Майкл

Я прекрасно помню всех женщин, которые танцевали со стариной Одноглазым Джонни, и, если только вы не та девушка, которая сидела в последнем ряду на концерте «Ярдбёрдс» в «Шепердс-Буш-Эмпайр» в шестьдесят первом [5] , вы не входите в их число.

– С Одноглазым Джонни?

– Самым старым моим другом.

Она качает головой и смотрит на меня сочувственно.

За ее спиной появляется знакомая фигура – невысокий коренастый человек, совершенно без шеи, зато с модной легкой щетиной. Кэмпбелл Смит – главный суперинтендант [6] – обладает крепким мужским рукопожатием и официальной улыбкой. На нем форма с начищенными до блеска пуговицами, а четкая складка на жестком воротнике грозит вот-вот его обезглавить.

Все, даже враги, заявляют, что Кэмпбелл – отличный парень, однако никто обычно не бывает рад его видеть. Но сегодня я исключение. Я его помню! Это хороший знак.

– Боже, Винсент, ну и напугал же ты нас! – гудит он. – Какое-то время ситуация висела на волоске. Мы все за тебя молились – весь участок. Видишь эти открытки и букеты?

Я поворачиваю голову и смотрю на стол, заваленный цветами и фруктами.

– В меня стреляли, – недоверчиво говорю я.

– Да, – отвечает он, придвигая стул. – И нам надо знать, что случилось.

– Я не помню.

– Ты их не видел?

– Кого?

– Людей в лодке.

– В какой лодке? – Я тупо смотрю на него.

Он неожиданно повышает голос:

– Тебя обнаружили в Темзе почти смертельно раненным, а меньше чем в миле была лодка, больше похожая на плавучую скотобойню. Что случилось?

– Не помню.

– Ты не помнишь стрельбу на лодке?

– Я вообще не помню эту чертову лодку.

Кэмпбелл перестает изображать радушие. Он ходит по палате, сжимая кулаки и пытаясь взять себя в руки.

– Это нехорошо, Винсент. Это совсем нехорошо. Ты кого-то убил?

– Сегодня?

– Не шути со мной. Ты стрелял? Твой пистолет был выписан из служебного арсенала. Нам предстоит обнаружить трупы?

Трупы? Так что же, черт возьми, случилось? Кэмпбелл раздраженно проводит рукой по волосам.

– Не стану говорить тебе о той возне, которая уже поднялась. Но будет проведено тщательное расследование. Комиссар требует ответа. У прессы, черт ее побери, будет удачный день. На лодке, кроме твоей, была обнаружена кровь еще троих людей. Эксперты говорят, что по крайней мере один из них должен был умереть. Они нашли мозги и фрагменты черепа.

Кажется, стены палаты начинают покачиваться и растворяться в воздухе. Возможно, это из-за морфина или духоты. Как я мог такое забыть?

– Что ты делал на той лодке?

– Наверное, это была полицейская операция…

– Нет, – отрезает он, окончательно сбрасывая маску дружелюбия. – Ты не выполнял задания. Это не была полицейская операция. Ты действовал по собственной инициативе.

Мы по привычке буравим друг друга взглядами. На этот раз я побеждаю. Наверное, я больше никогда не моргну. Все дело в морфине. Бог мой, да это здорово!

Наконец Кэмпбелл падает на стул и начинает обрывать виноград с ветки, залезая в бумажный пакет, лежащий на кровати.

– Что последнее ты помнишь?

Мы сидим молча, пока я пытаюсь собрать обрывки воспоминаний. В моей голове всплывают и снова тонут картинки, то резкие, то мутные: желтый буек, Мэрилин Монро…

– Я помню, что заказывал пиццу.

– И все?

– Увы.

Я рассматриваю повязку на руке и размышляю о том, как может чесаться ампутированный палец.

– Над чем я работал?

Кэмпбелл пожимает плечами:

– Ты был в отпуске.

– Почему?

– Тебе надо было отдохнуть.

Он лжет. Иногда мне кажется, что он забыл, как давно мы друг друга знаем. Мы вместе учились в полицейском колледже в Брэмсхилле [7] . А тридцать пять лет назад на барбекю я познакомил его с Морин. Она стала его женой и так и не простила меня.