Прорыв   ::   Дю Морье Дафна

Я напомнил ему, что в баре ожидают чиновники из Министерства, но он только пожал плечами:

- Я скажу им, что все наши эксперименты провалились, и мы сворачиваем работу. Впредь, Стив, нам предстоит надеяться только на себя. Странно, но сегодня я чувствую себя гораздо ближе к Кену, чем когда бы то ни было. Не только к нему - ко всем, кто ушел до нас, - он замолчал и отвернулся. - С девочкой все будет в порядке, - он снова заговорил. - Идите к ней и пришлите мне Робби. А я займусь этими ищейками из Министерства.

Я выскользнул через заднюю дверь и пошел напрямик по болоту к домику на побережье. За мной выскочил Цербер. Сегодня он не метался, не был беспокоен, как накануне. Он носился опрометью, то и дело поглядывая, иду ли я за ним.

Все чувства, казалось, угасли во мне: я не сожалел о случившемся, не думал о будущем. Мак сам порвал единственную цепь доказательств существования того невероятного, к чему мы только приблизились. Несколько коротких часов с вечера до рассвета мы мечтали обнаружить ответ на вопрос о смысле смерти - о чем лишь грезит каждый ученый. Мы овладели энергией, она подарила нам озарение и перед нами замаячили призраки неоткрытых миров.

Но теперь... теперь я сомневался. Быть может, наши чувства обманули нас, и мы были сбиты с толку видом страдающего, напутанного полунормального ребенка? Ответа мы не найдем, и никто другой нам не даст ответа.

Болото расступилось по сторонам, и я выбрался на поросший кустарником холм и пошел к домику Янусов. Бежавшая впереди собака залаяла. Справа вдали на кромке обрыва вырисовывались силуэты американских курсантов, которые вновь упражнялись с горном. Хриплые диссонирующие звуки разрывали воздух на этот раз они разучивали побудку.

Я увидел, как из дома Янусов вышли Робби и Ники. Девочка бросилась навстречу собаке, но, услышав звуки горна, застыла и подняла руки к небу. Темп сигнала участился и, изогнувшись, пританцовывая и смеясь, Ники стала раскачиваться ему в такт, подбежала к краю обрыва - руки над головой, а у ее ног скакал лающий пес. Курсанты смотрели на нее и тоже смеялись. И в целом мире не осталось ничего, кроме смеха ребенка, собачьего лая и пронзительных сигналов горна.