Протокол Сигма   ::   Ладлэм Роберт

К этому времени Бен полностью освоил весь арсенал, которым должен располагать финансист мирового уровня, - его гардеробы были битком набиты костюмами от Бриони и Китона, его улыбка была спокойной и ободряющей, рукопожатие - мягким, и, что самое главное, его взгляд был внимательным, ровным и участливым. Собеседники видели в этом взгляде ответственность, надежность и мудрость, хотя обычно он служил прикрытием для смертельной скуки.

Но на самом деле Бен приехал в Швейцарию вовсе не ради бизнеса. Из Клотена небольшой самолет должен был доставить его в Санкт-Мориц, где ему предстояло кататься на лыжах с одним очень богатым пожилым клиентом, его женой и его внучкой, которая, по слухам, была очень красива. Клиент вежливо, но настойчиво пытался "выкрутить руки" Бену. На Бена многие положили глаз, и он это хорошо знал. Это была одна из тех опасностей, которые неизбежно влек за собой образ представительного, богатого, "подходящего" мужчины, одинокого обитателя Манхэттена: клиенты Бена непрерывно пытались женить его на своих дочерях, племянницах, кузинах. Вежливо отказываться было не так уж просто. К тому же не следовало исключать возможность того, что когда-нибудь и впрямь удастся встретить женщину, которая понравилась бы ему. К тому же Макс мечтал обзавестись внуками.

Макс Хартман, филантроп и человек с немыслимо тяжелым характером, был основателем "Хартманс Капитал Менеджмент". Бежавший из фашистской Германии эмигрант, обязанный всеми своими достижениями лишь самому себе и больше никому, он сразу же по окончании войны появился в Америке с вошедшими в поговорку десятью долларами в кармане, основал инвестиционную компанию и неуклонно расширял ее, пока ее обороты не достигли нынешнего многомиллиардного уровня. Сейчас старому Максу шел восьмой десяток, он уединенно жил в великолепном поместье в Бедфорде, штат Нью-Йорк, и до сих пор управлял компанией, о чем никто и никогда не забывал.

Пока самолет Питера не рухнул с небес, Бен мог заниматься тем делом, которое любил по-настоящему - учить, и в частности учить таких детей, от которых отступились все остальные. Он преподавал в пятом классе школы для трудных детей в той части Бруклина, которая известна под названием Ист Нью-Йорк. Многие дети были страшными, уже готовыми бандитами - мрачные десятилетние подростки, вооруженные не хуже колумбийских наркобаронов. Но тем не менее им нужен был учитель, причем беспристрастный, которому было бы на все это плевать. Бен был именно таким, и ему действительно удавалось каждый раз помочь кому-то изменить жизнь к лучшему.

Однако же, когда Питер погиб. Бен вынужден был заняться семейным бизнесом. Он говорил своим друзьям, что таким было обещание, которое заставила его дать умирающая мать, да и сам он подозревал, что обещание было именно вырвано у него, а не дано добровольно. Рак там или не рак, но он никогда не мог никоим образом противиться матери. Он вспоминал ее искаженное болью лицо, мертвенно-бледную от химиотерапии кожу, похожие на синяки красноватые пятна под глазами. Она была почти на двадцать лет моложе отца, и Бен даже представить себе не мог, что она умрет первой. "Работай дотемна", говорила она, мужественно улыбаясь. Вторую часть фразы она не договаривала. Макс прошел через Дахау и остался в живых только для того, чтобы потерять сына, а теперь ему предстояло вот-вот потерять еще и жену. Сколько же в состоянии выдержать человек, пусть даже и необычайно крепкий?

- Неужели он потерял и тебя тоже? - прошептала она. Бен в то время жил в пяти кварталах от школы на шестом этаже ветхого многоквартирного дома без лифта, где коридоры пропахли кошачьей мочой, а линолеум на полу вздулся и пошел пузырями. Никаких денег от родителей Бен из принципа не принимал.