Моя война   ::   Чухрай Григорий

- Володя,- говорю я,- тебе надо лечиться. Давай определим тебя в больницу.

- Хорошо,- соглашается он,- лягу! - И прибавляет, - с условием! Пусть впереди идет Лева Сааков (секретарь партийной организации), а сзади идет Сурин (директор "Мосфильма") и играет на трубе... (Сурин в молодости был трубачом.)

У Басова обаятельная улыбка. Он все превращает в шутку. На него нельзя сердиться. Часто даже непонятно: пьян ли он или трезв и просто балагурит, забавляется и забавляет других. Даже в тяжелых ситуациях он оставался таким.

Наташу Володя любил и всегда, даже когда они разошлись, говорил о ней с плохо скрываемой грустью. Но и тут не мог отказать себе в беззлобной остроте.

- Говорят, у нее роман с каким-то немцем... А я не хочу, чтобы мой Володька пел...- Поет на мотив немецкой песни Эрнста Буша, бессвязно произнося немецкие слова "верден", "мусен", "зольден".- Я этого не хочу! Я хочу, чтобы мой сын пел...- Поет сладким голосом: - "Во поле березка стояла..." - И смеется.

Или звонит мне.

- Слыхал? Наташка вышла замуж.

- Слыхал. Ну и что?

- А то, что она сообщает мне по телефону: "Мой муж космический врач". А я не понял, и говорю: "Ну и прекрасно! Будет тебе лицо всякими кремами мазать". А она: "Не косметический, а космический!" - Володя снова смеется, но в смехе слышны грустные нотки.

Пьяные бывают отвратительны. Басов обладал удивительным обаянием, он, как бы сильно ни был пьян, никогда не вызывал отвращения. Его все любили. На съемках он был весел и остроумен, быстро и просто находил контакт с самыми разными людьми и располагал их к себе.

Он первый из всех нас построил себе большую квартиру в центре Москвы, на улице Горького. И хвалился: "Метраж сто метров!" Я не бывал у него. Но Ирина, когда он заболел и лежал один в своей квартире, а я находился в экспедиции, приходила и ухаживала за ним. Ухаживали за ним и Нина Агапова и преданная ему бесконечно его сотрудница по съемочной группе.

Однажды Басов приехал в Горький, где я снимал фильм "Жили-были старик со старухой". Познакомил меня со своей попутчицей. Спросил, так, чтобы она не слышала:

- Красивая? Лучше Наташки?..

"Он еще любит Наташу",- подумал я.

- Не прописывают нас в одном номере,- жалуется Басов.- Пойдем к начальнику милиции, скажешь, что мы муж и жена.

- Не поверит.

- Надень медаль. Лауреату Ленинской премии поверит.

Надеваю пиджак с медалью, идем к начальнику милиции. Там я говорю, что мы давно считаем Басова и его спутницу мужем и женой, но их брак еще не оформлен... Басов уважаемый актер и режиссер... Начальник милиции нехотя подписывает бумагу: "Разрешаю прописать в одном номере". Благодарим. Прощаемся.

- А как насчет ковриков? - вдруг спрашивает Басов.

- Каких ковриков? - не понимает начальник.

- У меня из машины украли коврики...

- В нашем городе украли?

- В Суздале.

- А что вы от меня хотите? - не понимает начальник.

Мне становится стыдно за друга, а он, как ни в чем не бывало, улыбается во весь рот.

- В вашем городе автозавод...

И начальник милиции тоже улыбается.

- Хорошо. Будут вам коврики.

Вечером коврики были в машине.

Савва Вртачек

Он работал в Югославии театральным режиссером. Приехал в Москву осваивать профессию режиссера кино. Язык понимал, говорил по-русски с акцентом, иногда употребляя сербские слова, и это не только не мешало общению, но делало его речь еще более колоритной.

В вопросах искусства он был опытней и умнее нас всех. Его работы были не только грамотны, но и талантливы, все мы это понимали. Юткевич не мог им нахвалиться. Девчонки со всех курсов повально влюблялись в Савву, а актриса нашей мастерской, красивая девушка Стася, стала его женой. Надо полагать, что Савва хотел остаться в Союзе и работать у нас. В этот период наши отношения с титовской Югославией сильно омрачились.