На горах (Книга 2, часть 3)   ::   Мельников-Печерский Павел Иванович

Понравился ей какой-то купчик, познакомилась я с нею тотчас после разрыва, поговорила с ней, посоветовала читать мистические книги, а теперь, проживши у них больше двух недель, кажется, совсем ее укрепила. Много порассказала я ей, и теперь она горит желаньем услышать "живое слово". В первое же собранье можно будет ее допустить, разумеется, пока без "приводу" ("Привод" - обряд поступления в секту.).

Я уверена, что она озарится. Когда будет у вас собранье-то?

- Хотелось бы в субботу на воскресенье,- сказал Николай Александрыч.- Не знаю, соберутся ли.

- А по многу ль теперь собираются? - спросила Марья Ивановна.

- Умалился корабль, очень умалился,- скорбно промолвил Николай Александрыч.- Которых на земле не стало, которые по дальним местам разошлись. Редко когда больше двадцати божьих людей наберется... Нас четверо, из дворни пять человек, у Варварушки в богадельне семеро. Еще человека два-три со стороны. Не прежнее время, сестрица. Теперь, говорят, опять распыхались злобой на божьих людей язычники, опять иудеи и фарисеи (Иудеями и фарисеями хлысты называют православные власти, преимущественно духовные.) воздвигают бурю на Христовы корабли. Надо иметь мудрость змиину и как можно быть осторожней.

И с покорным видом, с умильным взором на Спасителя с апостолами во время бури на Галилейском море, знаменитой кисти известного художника Боровиковского, запел Николай Александрыч вполголоса заунывную песню. Другие вполголоса припевали ему, а у него щеки так и орошались слезами.

Кораблик заливает морскими волнами,

Сверху грозят тучи, стоючи над нами,

Заставляют бедных страдать под водами,

Скудны мы, бедны - нищета вся с нами,

Скудость и бедность всегда жила с нами,

Как в прежних веках, так и ныне тоже.

Ох, много зачинающих, да мало скончевающих!

Припадем коленами на мать-сыру-землю,

Пролием мы слезы, как быстрые реки,

Воздохнем в печали к создателю света:

"Боже ты наш, боже отец наших,

Услыши ты, боже, сию ти молитву,

Сию ти молитву, как блудного сына,

Приклони ты ухо к сердечному стону,

Прими ты к престолу текущие слезы,

Пожалей, создатель, бедное созданье,

Предели нам, боже, к избранному стаду,

Запиши, родитель, в животную книгу,

Огради нас, бедных, своею оградой,

Приди в наши души с небесной отрадой

Всех поставь нас, боже,

Здесь на крепком камне,

Чтоб мы были крепки во время печали;

Мы всегда желаем быть в избранном стаде,

Ты наш учитель, ты наш попечитель,

Просим милости богатой у тебя, владыки,

И всегда ходить желаем под твоим покровом,

Ты нас, батюшка, питаешь и всем оделяешь,

В наших скорбях и печалях сам нас подкрепляешь,

Тебе слава и держава в пречистые руки *.

*Эта песня не без основания приписывается одному из участников татариновского корабля (рязанскому помещику Дубовицкому), отправленному лет пятьдесят тому назад в Саровскую пустынь, а потом едва ли не в Соловки. Первоначальная же редакция принадлежала Александру Иванычу Шилову, крестьянину из Орловской губернии, сначала хлысту, а потом скопческому Иоанну Предтече, умершему в самых последних годах прошлого столетия в Шлиссельбурге.

Все сидели с благоговением и плакали. Не вдруг успокоились, долго сидели после того молча, вздыхая и отирая слезы. Наконец Марья Ивановна спросила у Николая Александрыча:

- А в "слове" кто теперь ходит? . (Ходить в "слове" - пророчествовать во время исступления, находящего на иных хлыстов во время радения и после него. ).

- Да все те же. Племянненка наша, Варенька, стала в слове сильна и с каждым разом сильнее становится,- сказал Николай Александрыч. - Златой сосуд! По времени, будет в нем благодать великая.

- Слава в вышних богу! - благоговейно поднявши глаза, проговорила Марья Ивановна.- На Дуню я тоже много рассчитываю.