Напасть   ::   Джафарзаде Азиза

По возрасту был старшим из шахского дома, но не назвали его именно из-за непричастности к каким бы то ни было кланам. Потому при упоминании его имени в меджлисе воцарилась тишина. Никакое племя не могло предъявить претензии к этой кандидатуре.

Более того, "нейтральность" и доброта шахзаде вселяла надежды на то, что на него относительно легче будет воздействовать, добиваться каких-то милостей и уступок. Никто, даже те, кто не питал особого расположения к Мохаммеду Худабенде и его близким, не мог найти довода против него. Они знали, каков образ жизни шахзаде, обитавшего с семейством в Ширазе. Все почувствовали облегчение. Уставшие от бесплодных и долгих споров и пререканий головы согласно закивали. Раньше всех заговорил военачальник, который с особым вниманием слушал старца.

-Твой совет - наш выбор. Да будет так!

-Да будет так!

-Отныне Мохаммед Худабенде - шахиншах, правитель Иранской державы.

-Да благословит Аллах!

-Мубарек!1

-Поздравим же народ наш...

-Отправим гонца в Шираз...

-Но ведь надо испросить его согласия...

-Как же ему не согласиться?...

-Прежде всего, поздравить надо Перихан-ханум.

Посылать гонца не было не нужды. Но присутствующие об этом еще не знали.

Один из тех, кто хорошо знал нрав старшей жены новоназванного наследника престола - Мехти-Улию - сокрушенно проворчал: "Эх... Видит Аллах, отвергли женщину шахских кровей - Перихан... А теперь, хочешь не хочешь, пляши под дудку худородной шахини..."

Тридцать семь племен сошлись во мнении - в первый и последний раз одобрили и подписались под решением: "Быть шахом Мохаммеду Худабенде".

(О, если б и наши нынешние "тридцать семь" хоть один раз на веку пришли к согласию...)

Кто-то опередив всех, даже государственного визиря - "эшик-агасы" вышел из здания и возгласил у дверей:

-Да здравствует властелин Иран-земина, шахиншах Мохаммед Худабенде!

-Да славится! - подхватили голоса.

-Да славится!

Гонца посылать не пришлось. Ибо уже со дня убиения Исмаила Второго соглядатаи Мехти-Улии, которую иначе звали Хейраниса-бейим1, позаботились о том, чтобы на всем протяжении дороги от Казвина до Шираза расставить через каждые шесть агачей (верст) дозорных вестовых. Они немедля оповещали главного начальника - Мирзу Салмана обо всем, что происходило.

Добрая весть, хотя и окропленная кровью

Мехти-Улия томилась ожиданием. Прекрасный Шираз не радовал ее взор. Доносчики и соглядатаи, расставленные ею на дороге, чуть ли не с телеграфной скоростью оповещали ее о делах в столице. А оттуда шли всякие вести. Смерть шаха Исмаила... скажем так, не очень удивила Мехти-Улию. Ибо реформы, осуществлявшиеся молодым шахом, пришлись не по душе вождям племен. Последних, помышлявших, главным образом, о личном обогащении, приближении ко двору и усилении своего влияния, ничуть не интересовало духовное единение, устранение разлада и раскола между шиитами и суннитами. Хотя и ряд племен проявил добрую волю к сближению, об общем сплочении речи не могло идти. Духовные пастыри племен никак не соглашались с устранением кастовых различий между единоверцами, придерживавшихся разных таригатов. Они опасались, что шах Исмаил, приняв суннитство, начнет подавлять шиизм, насажденный его дедом и расцветший пышным цветом, и всячески распространяли слухи о мнимой угрозе.

Действительно, шах Исмаил Второй не принимал добавление, внесенное шиитами в "кялмеишехадет" ("опознавательный" пароль правоверных) "...Алийен велиуллах" (после слов "нет Аллаха, кроме Аллаха, и Мохаммед посланник Его...").

Шах говорил, что во времена пророка-вероучителя такого не было, нет упоминания об Али и в Коране.

В череде вестей дошла новость о загадочной смерти Шаха Исмаила.

Одни говорили: с перепоя умер.